 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон: «Стратегия психотерапии»
146
отрезки времени так, чтобы внимание наблюдателя постоянно колебалось между выявлением
этого материала в периоды молчаливого согласия Эго и непосредственным исследованием
деятельности самого Эго, когда оно начинает сопротивляться.
Таким образом, нет причины отказываться от выполнения гипнотического исследования
подсознательного именно этим путем. Нет также и обоснованных причин, почему аналитически
информированный исследователь или терапевт, который в наши дни применяет гипноз, должен
насильно внедрять в пациента материал, полученный из подсознательного под гипнозом просто
потому, что раньше, в более наивный период, было что-то известно о силах сопротивления, и
традиционный гипнотизер прибегает к такому безжалостному маневру. Информацию,
полученную благодаря психоанализу, можно использовать и при употреблении этого метода, и
нет больше причин, почему гипнотическая терапия должна состоять в объяснении симптомов
пациента самому пациенту, а не в процессе анализа вместе с ним. Наоборот, можно в
гипнотическом состоянии и в состоянии пробуждения получить информацию из
подсознательного и так мотивировать всю личность, что установится взаимодействие
сознательного и подсознательного ее аспектов, при котором первый постепенно преодолевает
силы сопротивления и требует понимания последнего. Как и при анализе, здесь должна быть
полная возможность для пациента осуществлять задержку, отсрочку, сопротивление и
искажение, когда это необходимо, и, однако, через эти действия усилить воздействие
терапевтического процесса.
Этот процесс хорошо проиллюстрирован в описанном случае, когда, например, мисс
Дамон неожиданно прервала опрос Браун, сказав: «Каждая последующая каталепсия –
следствие поимки ондатры для маленькой дурочки». Это было неожиданным и, как показалось,
ничего не значащим вторжением подсознательного материала в сознательное, однако в нем
отразилось возвращение нескольких важных фрагментов памяти.
Этими «ничего не означающими» словами мисс Дамон проявила безопасное и частичное
участие в терапевтическом процессе на сознательном уровне; тем самым она готовила себя к
более опасному полному участию, которое пришло позже. Таким образом, это сыграло роль,
похожую на роль сновидения, которое помнят только частично и только частично объясняют.
Это клинический факт, что воспоминания, вызванные к жизни, и эмоции, разряжаемые в
эксперименте, облегчали у пациентки проявления быстро нарастающего компульсивного
фобического состояния. Тут можно спросить, всегда ли пишущий (имеется в виду
автоматическая запись) в состоянии объяснить происхождение страха и его разрешение. Лучше
всего дать фактам говорить самим за себя, кратко изложив историю, насколько она нам
известна.
В течение короткого периода времени девочка трех лет считает, что потерялась, и впадает
в ужас. Ее находят или она сама находит путь домой. Девочку встречает дедушка, который
ругает ее, заставляет почувствовать вину за оставленные открытыми двери, смеется над ней,
унижает ее, называя «маленькой niaise» (дурочкой), и, наконец, пытается утешить, рассказав
случай из своего собственного детства, когда он тоже потерялся и когда в дом через открытую
дверь попала ондатра, которая пробралась в кладовую и многое испортила. При этом девочка
вновь впала в состояние ужаса, ярости, гнева, негодования и путаницы. Она смешивает свою
историю со случаем из жизни дедушки, и, в частности, с рассказом об ондатре. Она чувствует
себя так, будто с ней случилось почти то же, что и с дедушкой. Она сердится и, назло дедушке,
мстя ему, начинает намеренно оставлять открытыми двери, что он сделал когда-то и в чем он
несправедливо обвинял ее. Потом она начинает бояться, что совершает ошибку, оставляя двери
открытыми, и что из-за этого произойдет что-то ужасное.
Браун заявила, что, когда мисс Дамон была «так напугана», ее дедушка должен был
объяснить ей ее ошибку и испуг, вместо того чтобы «эгоистично» рассказывать о своем испуге,
поскольку это означало, что испуг Дамон был слишком силен и напугал даже дедушку, и, кроме
того, это «добавило к ее испугу его испуг». Браун утверждала также, что именно Дамон
испытывала негодование по этому поводу и именно Дамон наказывала дедушку; в то же время
Браун признавалась: «Я тоже немного помогла этому. Это Дамон оставляла двери открытыми,
но именно я заставила ее подбить на это и брата». Потом Браун объяснила страх как прямое
следствие попытки наказать дедушку, из чего Дамон сделала заключение, что, наказывая
