 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
зубами за свою шкуру», находится в отчаянии. Мы говорим о «лакомом кусочке», как о чем-то, что
обещает удовольствие. Наконец, я хотел бы отметить английское выражение «выше голову» (дословно
«выше подбородок»), что означает не унывать при невзгодах. Опускание подбородка является
начальным движением на пути к рыданиям. Это можно отчетливо наблюдать у младенцев, чьи
подбородки опускаются и начинают дрожать непосредственно перед началом плача. В
биоэнергетической терапии иногда необходимо убедить пациента опустить подбородок прежде чем он
сможет позволить себе начать плакать.
Человеческий голос наиболее выразительное средство человека. Пол Мозес в своей книге «Голос
невроза» описывает звуковые элементы в голосе и показывает их отношение к личности. В дальнейшем
я буду обсуждать лежащие в данной основе концепции, которые дают возможность интерпретировать
личность, исходя из голоса. Телесный язык признает важность присутствия голоса. Если у кого-то в деле
«нет голоса», это означает, что он не идет в расчет. Ему «нечего говорить». Потеря голоса может,
следовательно, означать потерю положения в обществе.
Функции плеч, рук и кистей рук делают свой вклад в телесный язык. Человек «взваливает на свои
плечи ответственность», если он несет ее. Он «расталкивает локтями себе дорогу», если агрессивен; и
«берет в руки оружие», когда встречает опасность. Если кто-то «держит себя в руках», мы гордимся им.
Чье-то участие в делах описывается как «иметь свою руку».
Кисть руки является главным инструментом при прикасании. Она содержит больше
осязательных нервных окончаний, чем любая другая часть тела. Прикосновение, таким образом,
является в большей степени функцией контакта кисти, но это не механическое действие. В человеческих
отношениях прикасание является чувственным контактом с другим лицом. Итак, выражение «я тронут
вами» является другим способом высказывания того, что вы пробудили во мне ответные чувства - более
тонкий способ высказывания, так как это также подразумевает идею близости. «Контактировать»
означает быть осведомленным. Это выражение показывает тесную связь между прикасанием и
знаниями. Младенцы узнают качества предметов, помещая их в рот, где вкус является важной
чувствительной модальностью. Дети, однако, учатся дотрагиваться.
Связь между прикасанием и узнаванием ставит важный вопрос перед терапией. Можно ли
реально узнать другого человека, не прикасаясь к нему? Или как вы сможете почувствовать другого
человека, не прикасаясь к нему? Традиционный психоанализ с его избеганием любого физического
контакта между пациентом и аналитиком, я полагаю, из-за страха, что подобный контакт может
пробудить сексуальные чувства, поставил барьер между двумя людьми, которые нуждаются в
соприкосновении друг с другом более непосредственным способом, чем через слова. При прикасании к
телу пациента терапевт может ощутить в нем многие вещи: мягкость и жесткость его мускулатуры,
сухость его кожи, жизненность его тканей. Через свое касание он может передать пациенту идею, что он
чувствует и принимает пациента как физическое существо и что прикасание является естественным
способом контактирования.
Для пациента физическое прикосновение терапевта является признаком его заботы. Это
возвращает к тем дням, когда пребывание на руках у матери и ее прикосновение было выражением
нежной и ласковой заботы матери. В нашей культуре многие люди страдают от отсутствия телесного
контакта, восходящего ко времени их раннего детства. В результате этого лишения они хотят, чтобы к
ним прикасались бережно и держали на руках, но они боятся попросить об этом. Они чувствуют запрет
на физический контакт, потому что умственно и физически он слишком тесно связан с сексуальностью.
Так как запрет такого рода осложняет для людей реальный контакт друг с другом [важность
прикосновения полностью исследована Montagu /5/, - прим.], то терапевтически важно уничтожить эго.
Таким образом, терапевт должен показать, что он не боится прикоснуться к пациенту.
Но если терапевт кладет руки на пациента, это поднимает вопрос о качестве касания. Можно
прикоснуться к пациенту, особенно противоположного пола таким образом, что прикасание будет
восприниматься как сексуальное, а физический контакт эротически. Подобное прикасание подкрепляет
глубочайшую тревогу пациента относительно физического контакта и усиливает запрет на глубоком
уровне, несмотря на заверение терапевта, что все в порядке. Не все в порядке. Любое сексуальное
вовлечение терапевта является предательством доверия в терапевтических отношениях, и оно
подвергает пациента той же самой травме, которую он испытал в детско-родительских отношениях.
