 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Вскоре после этого случая у меня было два сна, которые обострили первую проблему. Они
произошли в течение двух ночей подряд. В первом я был убежден, что могу умереть от сердечного
приступа. Потом я почувствовал, что все будет в порядке, потому что я умру с достоинством. Странно,
но у меня не было чувства беспокойства во сне, и когда я проснулся утром и вспомнил его. В
следующую ночь мне приснилось, что я был доверенным советником короля-инфанта, который
поверил, что я предал его. Он повелел отрубить мне голову. В этом сне я знал, что не предавал его, и
был уверен, что он обнаружит свою ошибку и я буду помилован и восстановлен в должности. Хотя
время казни приближалось, я все еще уверенно ожидал отсрочки. Когда настал день и меня привели на
плаху, я все еще был уверен, что распоряжение об отсрочке придет, может быть, в последнюю минуту.
Во сне я чувствовал, что палач стоит рядом со мной с большим топором. Он не был отчетлив. Однако я
все еще ожидал своей отсрочки. Затем палач наклонился, чтобы снять цепь, которая связывала мои
ноги. Он делал это двумя руками, потому что цепь вокруг моих лодыжек была сделана из непрочной
проволоки. Внезапно я ясно понял: «Ведь я мог сделать это сам». - и проснулся. И опять в этом сне не
было беспокойства по поводу приближающейся смерти.
Отсутствие беспокойства заставило меня почувствовать, что у этих двух снов был
положительный смысл. Поэтому я не очень стремился растолковать их. Первому вряд ли требовалось
какое-либо толкование.
Незадолго до этого сна я был озабочен возможностью сердечного приступа. Мой возраст
приближался к шестидесяти годам, когда подобные приступы не являются редкостью, и я знал, что это
было моим основным слабым местом. Я чувствовал ригидность мышц в моей груди еще со времени
моей первой сессии с Райхом и никогда окончательно не избавился от нее. Вдобавок я был заядлым
курильщиком трубки, хотя и не затягивался. Сон не убедил меня в невозможности сердечного приступа;
скорее, он сделал эту возможность событием второстепенной важности. Важно было умереть с
достоинством, но это также означало, как я сразу же обнаружил, и жить с достоинством. Это открытие,
казалось, убило страх смерти во мне.
Сначала я не связывал эти сны друг с другом. Все же спустя несколько месяцев я рассказал оба
сна группе биоэнергетических терапевтов на рабочем семинаре в Калифорнии. Мы посвятили
вечернюю сессию снам. В данном случае мы не старались подробно интерпретировать второй сон. У
меня было ощущение, которое говорило мне, что я слишком долго играл вторую скрипку и
инфантильность завладела моей личностью, а однажды это привело бы меня к беде. Я должен был
занять мое правильное место правителя королевства (моей личности, моей работы), так как нес
ответственность за нее. Я почувствовал себя лучше, приняв это решение.
Спустя полтора месяца я встретился с другой группой биоэнергетических терапевтов на
Восточном побережье и подробно изложил им эти сны. В этот промежуток времени у меня появились
дополнительные мысли относительно второго сна. Я почувствовал, что он был связан с болью в моей
шее. Во сне мне должны были отрубить голову; удар топора должен был прийтись как раз на мою шею.
Соответственно я начал с описания хронической боли в шее, которая, как я теперь ощущал, появлялась,
когда я не держал голову поднятой. На самом деле, когда я принимал это положение, боль исчезала. И
все-таки я знал, что я не мог делать это сознательно, используя волю, потому что это смотрелось бы
неестественно и не смог бы поддерживать это положение. Держать голову высоко должно было
означать выражение достоинства, которое должно было соответствовать значению первого сна.
После изложения сновидений я сравнил их с некоторыми детскими впечатлениями. Я был
первым и единственным ребенком в семье. Моя мать целиком посвятила себя мне, зенице ока. Всеми
способами она заботилась обо мне, как о юном принце. С другой стороны, она всегда считала, что знает
все лучше, и часто была жестокой, когда я шумел. Она была честолюбива и перенесла это отношение на
меня. Мой отец также был предан мне. Его личность была полностью противоположна моей матери. Он
был добродушным и любил удовольствия. Он терпел неудачи в своем маленьком бизнесе, несмотря на
то что много работал. Я обычно помогал ему вести записи, потому что быстро считал цифры. На
протяжении моего детства мои мать с отцом вели борьбу друг с другом в основном из-за денег, а я
обычно находился посередине. С одной стороны, я чувствовал, что лучше своего отца, но, с другой
стороны, он был больше и сильнее, и я боялся его. Я не верю, что страх перед отцом был создан им. Он
был не злой и отшлепал меня только однажды. Но моя мать вынудила меня состязаться с ним, несмотря
