 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
самостоятельного оперирования числами для получения определенных
математических выводов, а не самим даже счетом, который достигается в
конце концов или по крайней мере может быть достигнут механической
выучкой. Став на эту точку зрения, мы не будем становиться в тупик перед
наблюдениями над краллевскими лошадьми, но не будем переоценивать самые
факты. Скажем просто: в опытах Кралля над лошадьми, так поражавших
сторонних наблюдателей, нет ни разума, ни телепатии, и в этом вся суть. Не
следует забывать, что и само счисление, то есть усвоение и совершенное
пользование методом счисления, само по себе еще не говорит о способностях
или разуме, ибо известны замечательные счетчики, например Иноди, Флери и
др., которые, однако, ничем себя не проявили в качестве математиков, тогда
как Пуанкаре, знаменитый математик, как он сам заявляет, не способен
провести простое сложение без ошибки.
Но мы далеко уклонились от главной темы нашего доклада. Если мы
заговорили о краллевских лошадях, то с исключительной целью осветить этот
вопрос с точки зрения отношения его к мысленному внушению, а так как весь
ход рассуждений нас приводит к выводу, что в этом случае мы не имеем
ничего, относящегося к мысленному внушению, то этим самым мы исчерпали
нашу экскурсию с краллевские конюшни.
Как бы то ни было, вопрос о непосредственном, бессловесном, или так
называемом мысленном, воздействии на животных заслуживает особого
внимания, и я долгое время искал случая подвергнуть этот вопрос выяснению с
помощью соответствующих экспериментов. Случай к этому мне представился
несколько лет тому назад, незадолго до великой войны, и вот по какому
поводу.
Совершенно случайно после долгих лет совершенного индифферентизма к
цирковым представлениям я посетил цирк «Модерн» на Петроградской
стороне. Оказалось, что наряду с другими представлениями в этот вечер
показывал публике силы своих нервов, сосредоточиваюсь до полного забвения
окружающего меня внешнего мира на одной мысли. А мысль эта состоит в том,
что я должен запечатлеть в своей голове очертание интересующего меня
предмета (в данном случае стола и книги) до такой степени, что, когда я
оторвусь взглядом от данного предмета, он все-таки должен стоять передо
мной как живой. Я это и делаю. В течение приблизительно полминуты я
буквально "пожираю" предмет глазами, запоминаю малейшие его подробности,
складки на скатерти, трещины в переплете книги, узор скатерти и т. п.
Довольно, запомнил!
Я властно поворачиваю к себе Лорда и смотрю ему в глаза, вернее, дальше
глаз, куда-то внутрь, вглубь. Я фиксирую в мозгу Лорда то, что сейчас
зафиксировано в моем мозгу. Я мысленно спокойно рисую ему часть пола,
следующую к столу, затем ножку стола, затем скатерть и, наконец, книгу.
Собака уже начинает нервничать, беспокоиться, старается высвободиться.
Тогда я ей мысленно даю приказание, мысленный толчок: "Иди!" Лорд
вырывается, как автомат, подходит к столу и берет зубами книгу. Задание
исполнено. Лорд чувствует себя облегченным, как будто с него свалилась
давившая его огромная тяжесть, и постепенно успокаивается».
Ряд такого именно рода опытов был произведен в моей квартире над
небольшой собачкой Пикки мужского пола из породы фокстерьеров, очень
бойкой и шустрой по натуре. Опыты были произведены в послеобеденное
время в присутствии нескольких членов моей семьи, в том числе двух врачей
