 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
стороны гипнотизируемого лица. Особенно части это случается с лицами,
которым внушают произвести поступок, противоречащий их нравственным
убеждениям. Как известно, некоторые из французских авторов по степени
сопротивления лица, которому производятся внушения, противоречащие
общепринятым нравственным понятиям, находили возможным даже
определять нравственность данного лица.
Очевидно, что в гипнозе личность большей частью не вполне устраняется, она
только потухает в известной мере и, встречая внушение, противное
убеждению, противодействует ему в той или другой мере.
Тем не менее ничего обязательного и даже характерного для внушения в
противодействии ему со стороны лица, которому производится внушение, мы
не имеем, так как множество внушений вступает в психическую сферу того или
другого лица без малейшего сопротивления с его стороны. Одному лицу,
находящемуся в бодрственном состоянии, я говорю, что у него начинает
стягивать руку в кулак, что всю его руку охватывает судорога и ее притягивает
к плечу и это внушение тотчас же осуществляется. Другому я говорю, что он
не может брать рукой окружающих предметов, что она у него парализована, и
оказывается, что с этих пор в самом деле он лишился употребления руки. Все
это продолжается впредь до того времени, пока я не скажу тому и другому
лицу, что они вновь по-прежнему владеют своей рукой. Ни в том, ни в другом
случае, как и во многих других случаях, нет и тени сопротивления.
Поэтому мы не можем согласиться с Б. Сидисом, когда он говорит, что «черта
сопротивления есть основная часть внушения», или что «поток сознания
индивидуума борется с внушаемыми идеями, как организм с бактериями,
стремящимися разрушить устойчивость равновесия». В этой борьбе и в
сопротивлении для внушения нет никакой необходимости, вследствие чего
сопротивление личности не может и не должно входить в определение
внушения. Нельзя также думать, что внушение не допускает критики.
Сопротивление внушению, где оно имеется, ведь и основано на критике, на
уяснении внутреннего противоречия внушаемой идеи с убеждениями данного
лица, на несогласии с ним его «я». Иначе ведь не было бы и сопротивления.
Отсюда очевидно, что внушение в известных случаях не исключает даже и
критики, не переставая быть в то же время внушением.
Это обычно замечается в слабых степенях гипноза, когда личность еще
относится с критикой ко всему окружающему, и в том числе к внушению.
Одному лицу я внушаю в гипнозе, что по пробуждении он должен взять со
стола фотографическую карточку, которую он увидит. Когда он проснулся, он
почти тотчас же осматривает поверхность стола и останавливает свой взор на
определенном месте. «Вы что-нибудь видите?» — спрашиваю я. «Вижу
карточку». Я прощаюсь с ним, намереваясь уйти; но он все еще обращает свой
взор на стол. «Не нужно ли вам что-нибудь сделать?» — спрашиваю я. «Мне
хотелось взять эту карточку, но мне ее не надо!» — отвечает он и уходит, не
выполнив внушения и, очевидно, борясь с ним. Очень хороший тому пример
мы находим также у Б. С и д и с а. Человеку, находящемуся в слабой степени
гипноза, делается внушение, что он, услышав стук, возьмет сигаретку и зажжет
ее. Пробудившись, он помнил все. Я быстро стукнул несколько раз. Он встал
со стула, но сейчас же сел опять и, смеясь, воскликнул: «Нет, я не стану этого
делать!» — «Что делать?» — спросил я. «Зажечь сигаретку, это бессмыслица!»
«А вам очень хотелось это сделать?» — спросил я, представляя желание
прошедшим, хотя было ясно, что он теперь с ним борется. Он не ответил. Я
