 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
137
майору надлежит рано утром прибыть в областное управление на доклад к генералу. Не позднее
восьми, иначе его ждут серьезные неприятности.
Поскольку был я одет в такой же неприметный костюм, как и Б-ко, а о своей героической
чекистской службе тот не поведал ещ¸ разве что гостиничным тараканам, женщина
моментально прониклась серьезностью момента и клятвенно пообещала, что в семь как штык
выкинет майора из дому. И слово свое, как видно, сдержала…
Майору было ещ¸ хуже, чем мне. На столе перед ним стояла початая бутылка коньяка, и,
судя по его решительному виду, он намеревался покончить с ней в самое ближайшее время, но
я пресек его планы.
В таком вот полуболезненном состоянии мы и отправились в местный СИЗО. Собственно,
это было основной целью нашей поездки…
Заключенных вводили в ленинскую комнату по одному. В принципе, заочно я знал всех
их и раньше, но вот так — лицом к лицу — видел впервые. Фашистов и убийц.
Их было двое: главарь со смешной фамилией Пирожок — бывший одесский коммерсант,
сбежавший от долгов в Москву. И его правая рука, убийца Баранов, комиссованный из армии
после удара табуреткой по голове.
В 94-м эти люди сколотили небольшую нацистскую группировку. Базировалась она на
территории Сельхозакадемии, где все члены «Легиона „Вервольф“
— так они себя именовали
— были оформлены охранниками. В свободное от несения службы время развлекались они тем,
что ловили местных бомжей и отрабатывали на них приемы рукопашного боя.
Вход в сторожку венчала табличка — «Неграм и собакам вход запрещен». Внутри были
любовно развешаны по стенам плетки и неизменные свастики.
Планы у нацистов были серьезные. Поначалу они попытались поджечь спорткомплекс
«Олимпийский» — там проходила конференция «Евреи за Иисуса», но, к счастью, самодельные
бомбы, оставленные в сортире, дали сбой. Потом напали на Марфо-Марьинскую обитель —
пристанище гремевшего некогда общества «Память». Избили охранников и унесли имперские
знамена. Следующей акцией «Легиона» должна была стать серия терактов в кинотеатрах во
время сеансов «Списка Шиндлера». Они уже начали к этому готовиться, но их остановили на
полпути…
А началось все с обычной литровой банки из-под соленых огурцов. Банку эту главарь
«Легиона» Пирожок с гордостью продемонстрировал журналистам. Даже разрешил
сфотографировать.
Правда, вместо огурцов в банке плавали теперь человеческие уши. Отрезанные,
заспиртованные уши.
Пирожок утверждал, что эти уши принадлежали одному из членов организации, который
попытался покинуть е¸ ряды и был за предательство казнен.
Впоследствии, правда, выяснилось, что это не совсем так. Бывшего химика Старчикова
убил его же партайгеноссе Баранов. В пьяной драке. На ферме в деревне Петрищево, в
полусотне километров от Ярославля.
Он закопал тело Старчикова здесь же, в навозной яме, но Пирожок приказал ему выкопать
труп, отрезать уши и привезти их ему в Москву. В доказательство.
«Зачем? — спросил я у него. — Вы же отдавали себе отчет, что это может окончиться
печально?»
Пирожок, не выходя из роли, ответил нечто вроде того: не я ведь Старчикова убивал.
Мне-то чего было бояться?
Словно он не понимал, что именно после публикации фотокарточки — главарь
нацистской группировки, держащий в руке банку с отрезанными ушами, — спецслужбы
занялись «Легионом» вплотную и, не будь этих ушей, возможно, они по-прежнему
отрабатывали бы на бомжах приемы рукопашного боя.
Потом их всех осудили; Пирожку, кажется, дали три года, Баранову — семь. Из колонии
они даже писали мне письма. Поздравляли с Новым годом. Впрочем, к нашей истории это
особого отношения не имеет…
Почему мне вспомнилась эта стародавняя поездка в ярославский СИЗО? Что общего у
нацистов-убийц с Борисом Абрамовичем Березовским?
