 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
льстивой предупредительности скрывается низменность собственных жизненных интересов,
стремление к власти. Отметим две важные грани гиперсоциальности: ханжество и фарисейство.
Ханжество — проповедь для других, в которую сам «проповедник» не верит и не исполняет.
Фарисейство — внешнее благообразие, законничество, но без души, сердца. Ханжество и фарисейство
нужны эпилептоиду для сильной моральной позиции, с которой можно поучать и командовать /11/.
Гиперсоциальные эпилептоиды опаснее грубовато-примитивных, так как последние прибегают к
открытому насилию,
а первые используют завуалированную манипулятивность. Гиперсоциальные
эпилептоиды стараются влезть в душу собеседника, уверяя, что все останется между ними, однако
верить этому нельзя.
3.
Благообразно-застенчивые. Близко примыкают к гиперсоциальному типу. Их особенность
состоит в стремлении притвориться психастеником, то есть беспомощным, жалким, нерешительным,
сомневающимся, робким. Однако все это лишь фасад, стремление спрятаться, притаиться, ввести в
заблуждение ради собственных властолюбивых целей. Истинных мук совести психастеника здесь нет
вовсе. По-другому этот вариант можно было бы назвать псевдопсихастеноподобным.
4.
Психастеноподобные эпилептоиды. Это те социально-ценные эпилептоиды, которым
действительно присуща психастеноподобность с ее совестливостью, даже комплексом
неполноценности. Нередко у этих людей можно обнаружить доброту, душевность. Многие герои
произведений В. Шукшина являются представителями данного варианта. Но эпилептоидное ядро не
растворяется и проявляется агрессивно прямолинейными действиями в трудных ситуациях, в
несгибаемости нравственной позиции, которую такой человек занял. Людям данного типа свойствен
конфликт между робостью, неуверенностью в себе и ненавистью к этой неуверенности, душевной
чувствительности.
5.
Благородно-честные, порядочные эпилептоиды. В них нет психастеноподобности (робости,
неуверенности, сомнений и т. д.), но есть несгибаемая воля, смелость во имя порядочности,
справедливости. Возможно, таким эпилептоидным человеком был маршал Жуков, видимо, не случайно
подозрительный Сталин доверял ему самые ответственные военные операции. Эпилептоиды данного
типа жестко требуют справедливости не только от других, но и от себя. В своей прямолинейной
честности они способны на невыгодный для себя поступок. Будут яростно драться за правое дело,
стремясь занять в нем лидерские позиции. Но и они могут быть тиранически тяжелы
для своих
домашних, утомительны для многих своим правдолюбием.
6.
Уязвимые честолюбцы. Это страшные люди, так как легко уязвляются другими людьми, и,
злопамятно-мстительно затаившись, ожидают часа, когда можно будет жестоко расправиться с
обидчиками. Если такой человек, представитель малой униженной нации, имеет какой-то явный
физический дефект, низкоросл, уже с детства терпел лишения и унижения, то всю свою взрослую жизнь
он (как Сталин) будет стремиться к власти, чтобы от ее имени расквитаться с судьбой и людьми,
обидевшими его когда-то. Подобные эпилептоиды чужой успех, особенно связанный с приобретением
положения, власти, нередко воспринимают как умаление собственных заслуг.
7.
«Рубаха-парень». Эпилептоид этого типа кажется общительным, «свойским», простым,
шутником, балагуром, но это опять же во многом фасад. Этот «простой» парень может со
сладострастием выслеживать кого-то, доносить, мелочно контролировать близких в денежных расходах.
Если же он получит большую власть, то даст убедительно почувствовать подчиненным, кто есть кто.
Принятое в литературе деление эпилептоидов на «эксплозивных» и «вязких» условно. Как
отмечает В. В. Ковалев /12, с. 398/, с возрастом к эксплозивности, то есть взрывчатости, в ряде случаев
все более отчетливо прибавляется вязкость. Хочу заметить, что в любом эпилептоиде, в той или иной
степени, есть и взрывчатость, и вязкость, и сильные влечения.
Приведенная выше классификация основывается на картине характерного жизненного
проявления эпилептоидов, «аромате» их личности. Подобный подход является практическим
подспорьем для построения отношений с людьми эпилептоидного склада. Приведенная классификация
является относительной в том смысле, что конкретный эпилептоид может нести в себе черты
нескольких вариантов.
Долгое время господствовало мнение, что практически все эпилептоиды имеют моральный
дефект, так полагал даже П. Б. Ганнушкин. Видимо, такое представление обязано тому, что эпилептоиды
