 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
онтологической незащищенности.
4. Паранойяльный синдром. Паранойяльный (с др.-греч. para nous — рассудок вне себя) бред, как
и любой другой, — идеи, суждения, не соответствующие действительности, ошибочно
обосновываемые, овладевающие сознанием больного и не корригируемые при разубеждении. В отличие
от сверхценных идей (которые тоже бывают при шизофрении) бред характеризуется логически
непонятной убежденностью. В него невозможно «вчувствоваться» (Ясперс), то есть проникнуться его
содержанием и понять его реалистическую правомерность.
Паранойяльный бред протекает при формально ясном сознании, не вытекает из аффективных
расстройств и обманов восприятия. Он является патологическим интерпретативным творчеством
больного, носит разработанный, систематизированный характер. Распознавание его затруднено тем, что
он лишен явных нелепостей, вроде бы отталкивается от объективной ситуации, нередко возникает
желание поверить больному. Но при более тщательном вникании в картину бреда начинаешь понимать
нелогичность убежденности больного, несмотря на кажущееся правдоподобие. Если же знакомишься с
объективными сведениями о больном и ситуации (не полагаясь на его толкование), то бредовой
характер его убежденности становится очевидным. Приведу пример.
Девушка соблюдает диету, похудела на 20 килограммов, объясняя необходимость этого тем, что у
нее толстая кость и поэтому ей надо худеть — иначе не будешь выглядеть стройной и красивой.
Действительно, в кости она чуть-чуть широковата. Молодые психиатры, слушая ее рассказ, проникаются
ее толкованием и не видят в этом патологии. Затем следует рассказ мамы о том, что дочку уже дважды
приходилось класть в психиатрическую больницу, чтобы она не умерла от истощения. Из-за диеты она
мучается сильнейшими головными болями, но твердо намерена соблюдать ее дальше. Разговор с
девушкой продолжается, и выясняется, что она ни о чем не жалеет, что госпитализации воспринимает
исключительно как насилие над личностью, как часть своей трудной судьбы. При этом все отчетливей
становится то, что у нее нет острого переживания по поводу своей привлекательности в глазах
окружающих, как и нет ужаса перед тем, что ее не полюбят из-за полноты. Одета она крайне небрежно и
совершенно не оценивает, что ее сегодняшняя худоба носит уродливо-отталкивающий характер.
Все отчетливее выясняется главное: убежденность девушки в том, что у нее широкая кость, а
следовательно, любой ценой нужно очень сильно худеть. Эта убежденность находится в центре ее
сознания, а мысли о привлекательности для окружающих — на заднем, малозначимом плане. Поэтому,
говоря с врачами, она не все им рассказала и скрыла свое намерение продолжать худеть — боялась, что
помешают осуществить ее намерение. Критика к своему поведению у нее полностью отсутствует: она не
понимает, что широковатая кость не повод для фанатичного «замаривания» себя, лишения себя
возможности жить сколько-нибудь полноценной жизнью. Ее диагноз — дисморфомания, то есть
бредовая убежденность в уродливости формы своего тела.
О паранойяльности свидетельствует въедливая обстоятельность больного при переходе к
разговору о его бредовых переживаниях. При этом у больного шизофренией в структуре личности могут
отсутствовать эпилептоидные и паранойяльные черты характера. Вне бреда он может проявлять
мягкость, робость, уступчивость, детскую беспомощность, но при отстаивании бреда твердо
придерживается своих позиций. Со временем бредовая система усложняется, и все отчетливей
проступают другие психические нарушения: колебания настроения, неврозоподобные проявления,
усиливается личностный дефект. Иногда в рамках паранойяльного синдрома встречаются иллюзии и
галлюцинации. Однако они своим содержанием тесно связаны с бредовой фабулой, как бы возникая для
подтверждения последней. Появление иллюзий и галлюцинаций, не имеющих отношения к бредовому
сюжету, свидетельствует, по мнению М. И. Рыбальского, о переходе болезни на параноидную стадию
/132, с. 274/.
По механизму возникновения и развития бред имеет мало сходства с совершением логических
ошибок здоровыми людьми. Здоровые люди стараются избегать ошибок, в то время как у больных есть
своеобразная «воля к бреду». Люди с высоким интеллектом совершают логические ошибки реже, чем
люди с низким. Однако высокое развитие интеллекта не предохраняет от бредообразования, в таких
случаях бред имеет просто более сложный характер. М. И. Рыбальский полагает, что «можно найти
много общего между нормальным творческим актом и бредовым (патологическим) творчеством» /132, с.
67/. Действительно, в обоих случаях имеет место неопределенная таинственность, побуждающая к
