 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
вернуться в детство к строгому, но доброму отцу и установить с ним гармонические отношения, которых
по причине Эдипова комплекса не было в детстве. С Богом циклоид нередко общается не как с
потусторонней великой тайной, а как с любящим его добрым и мудрым всевидящим старцем. Циклоиду
не так важно разбираться в хитросплетениях богословской метафизики. Ему важно верить, любить
ближнего и по возможности делать то, что искренне хочется. Когда ему что-то сильно, всей душой
захочется, то кажется, что это и Богу угодно, даже если это, например, пылкая любовь к замужней
женщине. Циклоид может по-детски искренне не ощущать великого греха в том, что хочет подарить
праздник любви себе и любимой женщине. Если же начинает праведно глушить в себе эти чувства, то у
него возникает ощущение, будто он проделывает какое-то гадкое извращение по отношению к себе и
любимой.
При изучении Библии циклоидов вдохновляет первое послание к Коринфянам, глава 13, где
говорится о вере, надежде и любви, а не о запретах. Грустным циклоидам близка Книга Экклезиаста
поэтичной исповедью мудрого человека и тем, что изречение «во многой мудрости много печали»
имеет психотерапевтический подтекст — во многой печали много мудрости, что помогает циклоидам
любить свои депрессии.
Циклоидная религиозность уживается с элементами язычества. М. Горький замечательно описал
синтонно-простонародную веру своей бабушки, для которой Бог — милый друг всему живому. Она и
коту-проказнику с упреком говорит: «Бога ты не боишься, злодей подлый» /17/.
Пожилому дефензивному синтонному человеку, понимающему близость разлуки с
родственниками, важно верить, что и после смерти, уже оттуда, он сможет помогать им своей любовью,
иначе страшно оставить их на земле с их горестями и печалями. Некоторые циклоиды, преданно
любившие своих умерших родственников, в трудные минуты жизни молятся не Богу, а отцу, бабушке,
матери.
Если циклоид с горячей романтической эмоциональностью не уверует в Бога, то велика
вероятность, что уверует в какие-то человеческие идеалы так, чтобы можно было жить, отстаивая их и
увлекая ими других.
Некоторым синтонным людям смерть предстает как успокоение. Характерен рассказ С. И.
Консторума пациентке о своих переживаниях после смерти любимого брата: «Была осень. Я должен
был в этот вечер читать лекцию за городом. Я приехал к зданию, было еще рано, я сел на лавочке в саду.
Мимо меня шли веселые студенты, и вдруг я почувствовал, что наступит время, и я тоже умру — это
будет так хорошо, легко, не страшно, — и я разрыдался. Я рыдал долго, и мне делалось все легче и легче
от сознания, что я не вечен. Вот и вы знайте, что и вы умрете, и это будет естественно, без ваших
ужасов» /68, с. 6/. Одним из толкований этого переживания может быть предположение, что
абстрактно-аморфное бессмертие циклоиду не нужно, а если останется индивидуальность и
продолжение живой, а не райски выхолощенной жизни, то останутся болящие душевные раны, и будет
новая боль, так как живое без боли не живет. Тогда смерть становится лекарством от непосильной ноши
страданий.
6. Семейная и сексуальная жизнь
Циклоид зависим от настроения, а оно, в свою очередь, связано с удовлетворением его
разнообразных потребностей, включая сексуальные. Многие циклоидные мужчины бывают
изобретательно успешны как на стадии ухаживания за женщиной, так и в самой физической близости.
Приведу основные составляющие успешности их ухаживания.
1. Самое главное, без чего все бесполезно, —
инициатива. Она часто мягкая, ступенчатая.
Сначала поднести сумку, потом взять под ручку, затем осторожно обнять. Одни циклоиды мягко
воздействуют на материнское начало женщины, рассказывая о своей жизни, вызывая к себе заботу.
Другие, почувствовав, что начинают нравиться, показывают женщине, что они сильнее ее
сопротивления, надеясь понравиться ей этой силой.
2. Циклоиды «чуют», что многие женщины любят «ушами», и они не скупятся на комплименты.
3. Своим поведением они дают почувствовать женщине, что относятся к ней не как к «среднему
полу». Они хотят получить ответ от женского начала, поэтому к нему и обращаются букетом цветов,
