 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
75
более пристальном взгляде мы не можем не замечать, что те или иные социальные эквиваленты
терроризма присутствуют повсеместно. И, следовательно, его причины имеют какие-то более
глубокие основания.
¹ В основу материала положены доклад, представленный на 2-й Всероссийской конференции «Гуманитарные
стратегии антитеррора. Психология фанатизма, страха и ненависти» (28.05.2005), а также выступление на сессии
советников «Россия-НАТО» (23.06.2005).
Исходная гипотеза
В 2003 году С. Твемлоу и Ф. Сакко [129] высказали предположение, что социальный активизм,
фанатизм и его переход в идеи мученичества и терроризма — это явления одного порядка, а
иногда — и звенья одной цепи. Сразу отметим, что термин «социальный активизм» (по сравнению
с термином «социальная активность») имеет определенный негативный оттенок, подчеркивающий
его деструктивную составляющую. Вышеупомянутыми авторами была также предложена гипотеза
о существовании неких «особых социальных факторов», ответственных за формирование
террористов. Сформулированные идеи показались мне чрезвычайно интересными и позволили
качественно переосмыслить некоторые подходы к проблеме, которые содержались в моих
предшествующих публикациях [53; 54; 55; 57; 62]. Главный, хотя и предварительный, вывод,
который я попытаюсь хотя бы тезисно обосновать, состоит в том, что «социальные факторы» —
это лишь то, что лежит на поверхности, в то время как стоило бы подумать о более серьезных
категориях, вплоть до современных цивилизационных процессов.
Немусульманский и немеждународный терроризм
Вероятно, будет нелишним напомнить, что хотя мы справедливо говорим о международном
терроризме, на территории собственных государств мы гораздо чаще сталкиваемся с бытовым
фанатизмом и криминальным и полукриминальным терроризмом своих же сограждан. На один
крупный международный теракт приходятся сотни «локальных», обычно квалифицируемых как
«хулиганство», и тысячи — вообще никак не квалифицируемых. По сути эти два вида терроризма
различаются только масштабом угроз, жертв, требований и освещением в СМИ. Но мы почему-то
не замечаем этих «параллелей». В результате наше продвижение к пониманию ряда социальных
процессов явно тормозится тем, что мы все время что-то недомысливаем и недоговариваем.
Палестинизация Европы
Почему никто не ставит вопрос о повсеместном росте террористического мировоззрения и
случаев террористического поведения в самых немусульманских странах? При этом иногда мы
стыдливо подчеркиваем национальную принадлежность террористов, но одновременно
«вытесняем», что в большинстве случаев речь идет именно о наших согражданах, родившихся,
получивших образование и воспитание в нашей же «добропорядочной среде». Здесь легко
возразить, что международный терроризм — это особое явление, которое включает в себя такие
специфические аспекты, как финансовое и идеологическое обеспечение, координация действий,
планирование акций и т. д. А как объяснить никем не планируемое, но обильное появление
скинхедов и им подобных группировок в самых демократических странах? Как объяснить то, что
большинство террористов, как правило, являются гражданами тех же государств, где совершаются
теракты? Почему они действуют не как граждане и, следовательно, не чувствуют себя таковыми в
своих же странах? У меня нет однозначного ответа на эти вопросы, но этот раздел не случайно
назван «Палестинизация Европы», и я позволю себе высказать предположение, что в основе
современной ситуации лежат не только идейные, религиозные или экономические конфликты, но
и борьба за конкретные территории, а также ментальное пространство в целом и ценности, не
имеющие материального выражения.
Феномен «чегеваризма»
Общеизвестно, что террористы-фанатики — это преимущественно молодые люди. Но их
террористическое мировоззрение не сформировалось в одночасье. Таким образом, мы должны
предполагать, что предпосылки этого мировоззрения должны находиться где-то в подростковом
периоде, когда все мы (после предшествующего периода идентификации с родителями)
переживаем «кризис переоценки и самоутверждения» в сочетании с юношеской агрессивностью и
испытываем склонность подвергать сомнению все устоявшиеся нормы и правила.
