 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
80
один вопрос: почему неудачи с объединением (пусть и полураспавшегося) христианского мира
воспринимаются нами так трагически, а попытки объединения мусульман — исключительно
угрожающе?
Бездумное упование на некое «нивелирование» межнациональных различий в результате
культурного обмена и влияния якобы всесильных СМИ, так же как и попытка управлять
социумами посредством умалчивания, полуправды или манипуляций, как показывает недавний
советский опыт, где контролировалось все, не более чем иллюзия. Если внимательно вглядеться в
содержание ведущих информационных каналов сверхдержав, якобы апеллирующих ко всему
миру, то легко заметить, что мы уже давно «пиарим» только самих себя (европейцев) и свои
ценности, но успех этой многомиллиардной кампании в мировом масштабе (где нас — европейцев
— сейчас около 21%) вряд ли будет больше, чем от тысячекратно транслированного «Партия —
ум, честь и совесть нашей эпохи». Неужели так трудно понять, что нельзя напиа-рить или
распиарить цивилизационные процессы? Последний вопрос пока очень мало исследован, а надо
бы уделить ему самое пристальное внимание. Особенно с учетом того, что, по прогнозам
авторитетных экспертов, к концу XXI века афро-азиатское население будет составлять до 85—
90% планетарной популяции, так как прирост населения в наиболее развитых странах в период
2001 — 2050 годов составит 4%, в странах с «пограничной экономикой» — 58%, а в беднейших —
120%.
Какую войну мы ведем?
Нет ни малейшего сомнения в том, что международный терроризм ведет против нас самую
современную информационную войну, сочетая точечные массированные удары (с помощью
наших же высоких технологий, которые одновременно оказались мощнейшим оружием, обильно
«разбросанным» в нашем глубоком тылу) с выверенным информационным воздействием
посредством наших же СМИ. Мы же противодействуем этому давно устаревшими (и
стратегически, и тактически) методами прошлого тысячелетия. Не вдаваясь в подробный анализ,
можно сказать, что это почти то же самое, как если бы против самых современных танков и
самолетов, которые были у нас в 1945 году, были выставлены конники с пиками, саблями и
однозарядными винтовками образца Первой мировой.
Это в доинформационный период побеждал тот, кто нанес больший урон живой силе и технике
противника. Сейчас победа измеряется не количеством загубленных душ, а влиянием на них. Что
мы имеем в этом плане? Судя по воинствующей риторике лидеров некоторых западных
государств, мы (объединенные европейцы) должны чувствовать себя наступающей и
побеждающей армией (или цивилизацией). Но в обществе как-то не слишком много ликования по
этому поводу... Почему?
Умирать — за что?
Нашими общими усилиями мы создали прекрасную материальную и духовную культуру,
получившую наименование Европейской. Но она не единственная. В последнее столетие мы
начали вначале объединять, а затем и путать культуру с техническим прогрессом, а чуть позднее
— технический прогресс с цивилизационным процессом. Нет ли здесь заблуждения? Или даже
ряда заблуждений? Действительно ли весь неевропейский мир страстно мечтает присоединиться к
нашей преимущественно благоухающей (а местами все-таки дурно пахнущей — наркотиками,
алкоголем, безверием и продажностью) цивилизации? А если нет — не хотят? Какое наказание
ждет инакомыслящих со стороны тех, кто столетия отстаивал право на инакомыслие? Мы где
молчаливо, а где без ложного стыда — открыто — признали, что живем в обществе потребления.
Да, можно потратить всю жизнь, чтобы иметь как можно более широкий доступ к этому
потреблению, чтобы иметь еще один дом или дворец, еще одну или две машины, еще один
миллион или миллиард..., но умирать за это — нельзя. Умирать можно только за идею. Назовите
мне такую, общую для всего нашего евро-американского сообщества?
Распад государств как прогресс
Что консолидирует нацию? Вовсе не границы (независимо от того, «открыты» они или
задернуты «железным занавесом»), не флаг, не гимн и не гражданство. Прежде всего, общность
истории, языка, культуры, традиции и — самое главное — обращенность в общее (для всей нации)
