 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
20
основу новой дисциплины. По аналогии с Францией нетрудно понять состояние социологии в
условиях стремительной трансформации современного общества, разрушения фасадов,
обесценивания старых верований и по явления новых грозных сил на общественной сцене.
В другой европейской стране, Германии, где в XIX в. возникло мощное социологическое
движение, дело обстояло несколько иначе. Позволю себе еще раз сослаться на Маркса, который
пи сал, что те революции, которые французы делают на баррикадах, немцы склонны совершать в
профессорских кабинетах. По край ней мере, один из «академических» корней революции,
пожалуй, наиболее важный, можно отыскать в мощном движении мысли, получившем название
«историзма». Здесь не место подробно рас сматривать историю этого движения. Достаточно
сказать, что оно представляет собой попытку глубокого философского осмысления
потрясающего ощущения относительности всех ценностей в истории. Такое ощущение,
осознание относительности стало едва ли не неизбежным результатом огромных достижений
немецких историков во всех областях знания. Социологическая мысль, по крайней мере отчасти,
возникла из необходимости внести порядок и осмысленность в то ощущение хаоса, которое
вызвала у иных наблюдателей эта громада исторических знаний. Излишне подчеркивать, что
общество, в котором жил германский социолог, также переживало изменения, как и общество, в
котором жил его французский коллега: во второй половине XIX в. Германия стремительно
продвигалась к индустриальному могуществу и объединению. Если обратимся теперь к Америке,
стране, где социология получила самое широкое распространение, то обнаружим (хотя и другое,
отличное от Франции и Германии) сочетание условий, которое опять-таки сложилось на фоне
стремительных и глубоких социальных изменений. Наблюдая за развитием Америки, мы можем
зафиксировать еще один мотив социологии, тесно связанный, но не тождественный
изобличительству, - ее очарованность
«изнаночной», не столь респектабельной стороной (сек
тором) жизни общества.
В любом, во всяком случае в любом западном, обществе можно выделить респектабельные
и нереспектабельные секторы. Американское общество в этом отношении не составляет
исключения. Но американская респектабельность имеет всепроникающий характер. Отчасти
такую специфику можно, вероятно, объяснить наличием остаточных явлений пуританского
образа жизни. Еще более правдоподобно связать ее с особой ролью, которую сыграла буржуазия
в формировании американской культуры. Впрочем, какие бы причины ни предшествовали этому,
«разведение»
социальных явлений американской жизни по упомянутым секторам не
представляет особых трудностей. Легко выделить официальную, респектабельную Америку с ее
символами - Торговой палатой, церквями, школами и другими центрами гражданского ритуала.
Но наряду с миром респектабельности существует другая Америка, представленная в каждом
городе независимо от его размера, та Америка, которая имеет иные символы и которая говорит
на другом языке. Этот язык - язык игроков в пул и в покер, язык баров, борделей и солдатских
казарм, - вероятно, и есть ее подлинная визитная карточка. Но есть еще язык, сопровождающий
дружный вздох умиления двух коммивояжеров, сидящих за рюмкой чая в вагоне-ресторане,
который воскресным утром проносится мимо опрятных городков Среднего Запада с их столь же
опрятными жителями, спешащими к свежевыбеленным молит венным домам. Этот язык
недопустим в компании дам и пасты рей, он живет главным образом в устной передаче от одного
поколения Геккльберри Финнов к другому (правда, в последние годы он встречается и на
страницах некоторых книг, написанных, по-видимому, как раз для того, чтобы эпатировать дам и
пастырей). Эту «другую Америку», говорящую на другом языке, можно встретить всюду, где
есть люди, отлученные или отлучившиеся сами от пристойного мира среднего класса. Мы
находим его в городских трущобах и лачугах, а также в среде тех представителей рабочего
класса, которые не сильно преуспели в продвижении по пути обуржуазивания. Мы можем
услышать его мощное звучание в мире американских негров. Кроме того, мы встречаем его в
мирках тех людей, которые по той или иной причине добровольно оставили Мэйн Стрит и
Мздисон Авеню, - в мире битников, гомосексуалистов, бродяг, других «маргиналов» и в
«подпольных» мирах, надежно укрытых от посторонних взглядов тех улиц, где живут, работают,
приятно проводят время в кругу семьи почтенные люди (прав да, в этих «подпольях» иногда
оказываются и самцы из породы «почтенных людей», где они счастливо развлекаются без семей).
Американская социология, сразу принятая и в академических кругах, и теми, чья
деятельность связана с благосостоянием, с самого начала ассоциировалась с «официальной
Америкой», с миром политиков местного и национального масштаба. Современная социология
