 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
22
Мы не хотели бы преувеличивать влияние подобных исследований на сознание социологов.
Мы полностью осознаем, что не которым из них был присущ элемент изобличительства и
романтизма. Кроме того, мы знаем, что многие социологи являются столь же строгими
ревнителями респектабельного мировоззрения, какими издавна слывут, к примеру, классные
дамы. Тем не менее, мы придерживаемся того взгляда, что социологическое со знание
предрасположено к такому пониманию миров, отличных от респектабельности среднего класса,
которое само по себе содержит зерна интеллектуальной непочтительности. В повторном
исследовании «Мидлтауна» Линды дали классический анализ менталитета американского
среднего класса в целой серии «конечно-утверждений», т.е. утверждений, которые представляли
собой столь безусловное согласие, что ответ на любой вопрос непременно начинался словом
«конечно». «Есть ли в Америке свобода предпринимательства?» - «Конечно!»; «Верно ли, что все
важнейшие решения принимаются с соблюдением демократических процедур?»
-
«Конечно!»;
«Является ли моногамия естественной формой брака?»
-
«Конечно!» Социолог, каким бы
консерватором и конформистом он ни был в частной жизни, знает, что каждое из этих «конечно-
утверждений» отнюдь не бесспорно. Уже в силу такого своего знания он оказывается на грани
непочтительности.
Мотив непочтительности социологического сознания не обязательно заключает в себе или
подразумевает революционную установку. Мы даже осмелимся утверждать, что социологическое
знание враждебно революционным идеологиям, причем не вследствие какой-то особой
склонности к консерватизму, а потому, что социология видит не только сквозь иллюзии данного
status qua, но и сквозь иллюзорные ожидания относительно возможного будущего, которые
обычно составляют духовную опору революционеров. Именно не свойственные революционерам
умеренность и трезвость социологии мы ценим особенно высоко. Говоря о ценностях, можно
только сожалеть о том, что само по себе социологическое познание не обязательно
сопровождается большей терпимостью к человеческим слабостям. На социальную реальность
можно смотреть и с состраданием, и с цинизмом - обе позиции совместимы с трезвым взглядом
на вещи. Но независимо от того, сможет социолог заставить себя относиться с симпатией к
изучаемым явлениям или нет, он всегда будет в какой-то мере дистанцироваться от принятых в
обществе утверждений. Непочтительность - неважно, выражается она в чувствах или в
преследуемых целях - должна, по возможности, постоянно присутствовать в сознании социолога.
Он может отделить ее от остальной своей жизни, прикрыть рутинными повседневными за ботами
разума и даже отвергнуть по идеологическим соображениям. Однако абсолютная почтительность
будет означать смерть социологии. В этом одна из причин совершенного исчезновения истинной
социологии со сцены тоталитарных обществ, прекрасным примером чему может служить
нацистская Германия. По своей природе социологическое познание постоянно несет в себе
потенциальную угрозу для полицейских умов, поскольку оно всегда склонно релятивизировать'»
претензии на абсолютную правоту, на которых настаивают подобные умы.
Прежде чем закончить главу, коснемся еще раз феномена релятивизации, о котором мы уже
не раз упоминали. Скажем пря мо: социология очень созвучна духу современности именно по
тому, что она представляет собой такое понимание мира, в котором ценности радикально
релятивизированы. Эта релятивизация заняла столь большое место в нашем образе
повседневности, что нам сейчас трудно осознать до конца, как могли существовать, а кое-где
существуют до сих пор, закрытые культуры с абсолютно обязательным для всех людей
мировоззрением. Американский социолог Дэниел Лернер, исследовавший Ближний Восток,
четко показал, что «современное сознание» - совершенно новый тип сознания для этих стран. С
позиций традиционного менталитета, нечто всегда есть то, чем оно является в данных условиях,
и невозможно даже вообразить, чтобы оно могло быть чем-то иным. В отличие от
«традиционного сознания» «современное сознание» подвижно. Человек с таким сознанием легко
может поставить себя на место другого, живущего в иных социальных условиях, легко может
представить себя живущим в другом месте и занимающимся другим делом. Например, Лернер
обнаружил, что некоторые неграмотные респонденты словно шутя отвечали на вопрос о том, что
они стали бы делать на месте своих правителей, и совершенно не знали, как отвечать на вопросы
о том, что могло бы заставить их покинуть родную деревню. Иными словами, можно сказать, что
традиционные общества устанавливают строгие и неизменные границы идентификации. В
современном же обществе они неопределенны и подвижны. Никто реально не знает, чего следует
ожидать от правителя, родителей, культурного человека или кого считать нормальным в
