 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
представляющая синтез многосторонних сложных внешних воздействий. Являясь результатом внешних
влияний, внутреннее выступает в тем более значительной роли, чем богаче усвоенный внешний опыт.
Это относится, конечно, и к человеку. Но, возвращаясь к животному, надо остановиться на втором
пункте в характеристике инстинктов, не только мало затронутом в полемике Павлова и Вагнера, но
вообще недостаточно разработанном. Это — вопрос о пластичности инстинктов, о приспособляемости
инстинктивно обусловленного поведения и действий. Нас сейчас интересует только вопрос о том, что
представляет собой видоизмененный инстинкт и что представляет собой та сила, которая переделывает
инстинкты.
Поучительные для интересующей нас проблемы данные мы получаем на прирученных домашних
животных. С одной стороны, мы знаем, что собака может дружно уживаться с кошкой, будучи
воспитанной вместе с ней с раннего возраста. С другой стороны, мы знаем, что у таких домашних
животных, как собаки, лошади, воспитывается торможение непосредственных импульсов инстинкта
запрещениями хозяина, т.е. влиянием индивидуально приобретенного опыта, который, будучи условно-
рефлекторной связью — ассоциацией, является вместе с тем и силой, противостоящей стихийной силе
инстинкта и подчиняющей себе поведение животного.
Если одомашнение животного позволяет у него наблюдать процесс формирования поведения под
влиянием человека, то особенно существен в поведении животного того вида, который близок предкам
человека, их так называемый стадный инстинкт. Ф. Энгельс пришел к выводу, что человекообразными
предками человека были обезьяны, живущие в стаде. Рядом отечественных и зарубежных авторов
изучалось поведение группы обезьян, многообразные формы которого позволяют говорить о мощном
влиянии тенденций к общению, к совместному пребыванию, к совместной системе действий.
Можно думать, что здесь больше, чем где-нибудь, инстинктивное побуждение к совместной
деятельности и к совместному пребыванию регулируется индивидуальным опытом в соответствии с
теми требованиями, которые выработаны опытом стада и которым подчиняются члены стада.
Описательное сравнительно-зоологическое исследование дает фактический материал, без
которого невозможно генетическое понимание потребностей. Над раскрытием механизма потребностей,
над закономерностями этого механизма и его развития работает физиология. Нет сомнения в том, что в
физиологии высшей нервной деятельности психология потребностей находит свою естественную
основу.
Мы ограничимся здесь лишь некоторыми важными для наших позиций вопросами. И. П. Павлов
не пользовался термином потребность, но неоднократно говорил об основных жизненных тенденциях
— самозащитной, половой, пищевой и т.п. Эти инстинкты, или сложные безусловные рефлексы,
осуществляются, по Павлову, главным образом деятельностью подкорковых образований головного
мозга. С состоянием этих тенденций и их центральных образований связана «заряженность» клеток
головного мозга, являющаяся важнейшим условием образования и выявления условнорефлекторной
связи. Заряженность подкорковых образований влечет за собой состояние заряженности коркового
представительства, безусловных рефлексов. Но при развитии учения И. П. Павлова о заряжающей кору
роли подкорковой области головного мозга нужно обратить внимание на то, что во взаимоотношении
корковой и подкорковой областей головного мозга обнаруживается топически различное распределение
процессов возбуждения и торможения в зависимости от характера безусловного рефлекса — полового,
пищевого, оборонительного и т.д.
Вместе с тем одностороннее представление только об антагонизме коры и подкорки или
индивидуальных взаимоотношений между ними должно быть дополнено представлением о синергизме
с динамической сменой этих взаимоотношений. В связи с этим физиологические основы и
потребностей, и эмоций требуют правильного освещения. Если о потребностях в физиологии И. П.
Павлова говорится мало, то вопрос об эмоциях неоднократно привлекал его внимание. И. П. Павлов
сближал эмоции и инстинкты, или сложные безусловные рефлексы, относя их к деятельности
подкорковой области. Но для психологии эмоций и для физиологического их объяснения важны
близость их к чувствам и необходимость правильно понять интеллектуальные и этические эмоции и
сложные эмоциональные состояния подъема, вдохновения и т.п. Эти последние в соответствии с
целостностью работы головного мозга включают и корковые процессы и немыслимы без них. А это
заставляет шире смотреть на мозговой субстрат эмоций и, считая основным динамическим условием
