 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
163
гражданина.
Во всяком случае, внутри государства разграничение прав на «два сорта» лишено практи-
ческого значения. Тем более что даже апатриды, проживающие на территории той или иной стра-
ны, находятся под юрисдикцией ее законов и международного права. Да и вообще, как писал И.Е.
Фарбер, «между правами человека, гражданина и лица нет абсолютной грани».
В лексиконе средств массовой информации, в обиходе, да и в науке под правами человека
обычно понимается то же, что и под правами гражданина, личности, субъекта, индивида, лица. Не
случайно некоторые ученые-правоведы либо не разделяют этой концепции, либо дела-
Фарбер И.Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974. С. 42.
ют существенные оговорки. Здесь многое заимствовано из прошлого, сохраняется по тра-
диции.
Принятие нашей страной в 1991 г. Декларации прав человека и гражданина, ставшей осно-
вой новой российской Конституции, имело огромное общественное значение, так как этот без
преувеличения исторический политико-правовой и нравственно-гуманистический акт определил
принципиальную позицию России по вопросу, который на протяжении многих десятилетий был
камнем преткновения во взаимоотношениях СССР со всем цивилизованным миром, ареной идео-
логического противостояния. Путь к его решению был длительным и трудным. В основе принятых
документов (Декларации и Конституции) лежат известные международные пакты о правах чело-
века, принципы демократии, равенства, свободы и справедливости.
Как известно, Советский Союз воздержался при голосовании в 1948 г. Всеобщей деклара-
ции прав человека и лишь позже присоединился к ней. Международный пакт о гражданских пра-
вах 1966 г. подписал, но никогда полностью не выполнял. Только с наступлением разрядки, пре-
кращением «холодной войны» (вторая половина 80-х гг.) эта позиция была пересмотрена.
Существенным прорывом в данной области было признание идей естественного нрава, ко-
торые ранее отвергались как неприемлемые для «социалистического строя» и марксистского ми-
ровоззрения. Это признание привело к переоценке всей гуманитарной политики государства, из-
менению его «идеологических позиций» на международной арене. Была устранена одна из корен-
ных причин долголетних разногласии между Советским Союзом и «остальным миром». Теперь
страна может беспрепятственно интегрироваться во все мировые и европейские структуры в целях
взаимовыгодного сотрудничества с другими народами.
Итак, важнейшие отличительные особенности закрепленных в российской Конституции
основных прав и свобод состоят в том, что они даны человеку от природы, носят естественный и
неотчуждаемый характер, выступают в качестве высшей социальной ценности, являются непо-
средственно действующими, находятся под защитой государства, соответствуют междуна-
родным стандартам.
Следует оговориться, что положение о неотчуждаемости основных прав человека не явля-
ется абсолютным, ибо оно во многих случаях оказывается на практике юридически некоррект-
ным. Например, право на жизнь – и предусмотренная законом смертная казнь; право на труд – и
увольнение гражданина (по разным причинам) с работы;
право на свободу и личную безопасность – и арест, заключение под стражу; право на не-
прикосновенность жилища – и проникновение в
жилище; право на воспитание детей – и лишение родительских прав и т.д.
В юридической науке, как было показано выше, все права граждан именуются на сугубо
профессиональном юридическом языке субъективными, т.е. индивидуальными, принадлежащими
не только всем, но и каждому, открывающими перед их носителями простор для разнообразной
деятельности, удовлетворения своих потребностей, интересов, пользования теми или иными соци-
альными благами, предъявления законных требований к другим (обязанным) лицам и организаци-
ям. Субъективное право – это гарантированная государством мера возможною (дозволенного)
поведения личности, важнейший элемент ее конституционного статуса.
При этом субъективно-притязательный характер имеют не только гражданские, имущест-
венные, социально-экономические права, но и политические и личные свободы: слова, печати, со-
браний, митингов, уличных шествий, демонстраций, мнений, убеждений, совести и т.д. «По сво-
ему существу, – писал Б.А. Кистяконский, – политические и личные свободы являются субъектив-
ными публичными нравами; им по преимуществу присущи та индивидуализация и та связь с лич-
ностью, которые составляют основной признак всякого субъективного права»².
