 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Эриксон: «Мой голос останется с вами»
77
Как вы будете тестировать двухлетнего ребенка?
Когда я проведал обследование детей в государственном приюте, мне нужно было
отобрать детей с дефектами зрения, слуха и неспособных к обучению. И как вы будете
проверять слух у годовалого или двухлетнего ребенка? Как вы будете проводить тестирование с
двухлетним малышом, если он совершенно глух? Как вы обнаружите это? Учтите, что вы для
них совершенно незнакомый человек. Дети никогда вас не видели.
Персонал приюта вполне мог решить, что я не в своем уме. Я заставил их заходить в
кабинет задом и вести ребенка тоже задом. У меня на столе лежало тяжелое пресс-папье и я
незаметно сбросил его на пол. Сотрудник приюта стал смотреть вокруг, а глухой ребенок
посмотрел на пол. Он почувствовал вибрацию под ногами. Я смог придумать такой способ
проверки, и почему бы вам не придумать подобное? Когда вам нужно выяснить что-либо
относительно своих пациентов – наблюдайте. Наблюдайте их поведение.
Детское питание «Паблум».
Шестимесячного ребенка кормят детским питанием «Паблум», и он смотрит в лицо своей
матери, которая думает: «Ну и дрянь же это питание – оно так воняет». Ребенок читает эти
мысли на лице матери и выплевывает его.
Все, что нужно сделать, это понаблюдать, как маленький ребенок изучает лицо матери
или отца. Он прекрасно знает, когда нужно остановиться, чтобы не получить нагоняй. И он
точно знает, сколько раз нужно просить конфетку, чтобы получить ее. И неважно, сколько раз
родители скажут «нет». Дети прекрасно слышат, как раз от раза «нет» становится мягче. Они
знают, когда «нет» звучит очень слабо, и еще одна настойчивая просьба дать конфетку меняет
«нет» на «да».
Эриксон хочет сказать, что когда вы были маленьким ребенком, вы могли чувствовать тон
и все остальное, что сопровождает слова. Он напоминает, что на нас оказали большое влияние
отношения и вкусы родителей, в то время как мы сами были еще слишком малы, чтобы самим
проверять их правильность. Такой вид влияния оказывается эффективным в формировании
наших привычек, ценностей и вкусов. К сожалению, он не менее эффективно передает нам
страхи, предрассудки и фобии родителей.
Когда он рассказывал эту историю психотерапевтам, я полагаю, он говорил им еще вот
что: «Почему же в данный момент вы не обращаете должного внимания на эти невербальные
сообщения?» И вовсе не случайны эти характерные повторения слов «знать» и «нет». Вероятно,
он давал понять пациенту, что в его силах сказать «нет», например, симптому, и что он может
«знать» это. Рассказ заканчивается на высокой ноте словом «да». Скрытый смысл этого состоит
в том, что негативность как таковая, символизируемая словом «нет», будет ослабевать и
пациент достигнет позитивного результата, успеха или облегчения, символизируемого словом
«да».
Сколько существует разных путей!
Однажды моим пациентом был студент университета, который в старших классах был
капитаном сразу двух спортивных команд своей школы – бейсбольной и футбольной. Он
пришел ко мне перед тем, как собирался поступать в Государственный Университет штата
Аризона. Выяснилось, что у него предплечья были разной длины. Они отличались на один
дюйм, что было в пределах нормы. Парень обезумел от горя. Он пришел ко мне и сказал: «Вы
не понимаете, что значит быть калекой».
Он не мог учиться, не мог работать, не мог заниматься спортом. Это укороченное
предплечье сделало его калекой. Врачи выложили его матери все, как есть, и сказали, что у него
начинается шизофрения.
Так вот. Когда пациенты говорят мне, что я не понимаю, что такое боль и что значит быть
