 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Эриксон: «Мой голос останется с вами»
87
Герберт хмыкнул «Ты совсем неизлечим! Это слишком плохо, когда такой молодой
человек, как ты, находится в сумасшедшем доме вместе с больными. Такой молодой. И такой
псих».
Целую неделю изо дня в день я говорил ему, что он будет ломиться в двери столовой и
требовать стакан молока и стакан воды. И Герберт всерьез решил, что я свихнулся.
В воскресенье вечером Герберт лег спать. Я сказал санитару связать его по рукам и ногам,
так чтобы он не мог выбраться из кровати. Я искусственно ввел ему вечернее питание через
трубку, добавив в него изрядное количество таблеток соли.
Ночью Герберт захотел пить и захотел очень сильно. Когда его утром развязали, он
побежал к питьевому фонтанчику, но вода была отключена. Он помчался в туалет, чтобы
попить хотя бы из бачка, но и там вода была отключена. Он рванулся к столовой и забарабанил
в дверь, крича поварам: «Откройте двери! Дайте мне эту воду! Дайте мне это молоко!» Он их
выпил.
Когда я вошел в палату, Герберт сказал: «Небось, доволен!»
«Я это уже слышал, – ответил я, – тогда я с тобой соглашался, соглашусь и теперь».
Герберт стал пить молоко и суп, но продолжал упорно настаивать на том, что не может
глотать твердую пищу. Когда он стал весить пятьдесят восемь килограммов, я сказал ему:
«Герберт, на следующей неделе ты будешь есть твердую пищу».
«Ты гораздо безумнее, чем я мог подумать. Я не могу глотать твердую пищу», сказал
Герберт. «На следующей неделе сможешь», ответил я. Так как же я заставил его глотать
твердую пищу? А вот как.
Я знал, что Герберт был когда-то маленьким ребенком. Я знал, что и я был им когда-то.
Все мы, люди, были когда-то маленькими детьми, и у нас у всех одна человеческая природа.
Ее-то я и решил призвать себе на помощь. Как бы вы стали заставлять Герберта глотать
твердую пищу?
Я усадил Герберта за стол и поставил перед ним полную тарелку с едой. Справа от него
сидел больной, у которого уже был распад личности. И слева от него сидел больной, у которого
тоже был распад личности. Их отличало то, что они никогда не ели из своих тарелок. Они
всегда ели из чужих тарелок. А Герберт знал, что тарелка, стоящая перед ним, это его тарелка.
Но единственное, что он мог сделать, чтобы утвердить свои права на нее, это съесть ее
содержимое! Он вовсе не собирался допускать, чтобы эти два чертовых полудурка слопали его
порцию! Уж такова человеческая природа.
После того, как он съел в первый раз твердую пищу, я спросил его, понравился ли ему
обед. Он ответил: "Не понравился, но мне пришлось его съесть. Это была моя порция".
«Герберт, я же говорил тебе, что ты можешь глотать твердую пищу».
«И ты думаешь, что ловко сработал», сказал он. «Герберт, ты уже начинаешь повторяться.
Дважды я уже согласился с тобой. Соглашусь и на этот раз», сказал я ему.
Он пошел, чертыхаясь в мой адрес. Когда он весил шестьдесят килограммов, я сказал ему:
«Герберт, ты ешь твердую пищу и набираешь вес».
"Я ем только потому, что вынужден это делать. Если я не буду есть, то меня опять
посадят между этими двумя полудурками". «Совершенно верно», сказал я. «У меня нет
аппетита. Мне не нравится то, что мне приходится есть. Но я вынужден глотать пищу, чтобы
эти два идиота не стащили все».
"Что же, Герберт, – сказал я ему, – тебе предстоит узнать, что у тебя есть аппетит и что
ты на самом деле испытываешь чувство голода. Сейчас январь и в Род Айленда стоит холодная
погода. Я дам тебе теплую одежду и отправлю на больничную ферму без второго завтрака. Там
стоит дуб с очень толстым стволом, метра три в диаметре. Я хочу, чтобы ты срубил его и
наколол дров. Вот за работой ты и нагуляешь аппетит".
«Не пойдет такое дело», сказал Герберт. «Даже если и так, – сказал я, – но ты проведешь
на ферме весь день без второго завтрака и, вернувшись, почувствуешь, что проголодался».
«Фантазер», ответил Герберт. Отослав Герберта на ферму, я пошел к шеф-повару и сказал:
«Миссис Уолш, вы весите сто двадцать килограмм. Я понимаю, что вы любите поесть. У меня к
вам будет просьба. Мне нужно, чтобы вы пропустили первый и второй завтрак. Я хочу, чтобы
вы проголодались. А к обеду приготовьте, пожалуйста, вдвое больше ваших любимых блюд,
