 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сципион Сигеле: «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии»
28
которые возбуждают пролетариев против богачей. Эволюционист в душе, я не могу одобрить
тех, которые хотят при помощи насилия дать возможность восторжествовать известной идее:
«насилие и истина, — сказал Паскаль, — это две могущественные силы, не действующие друг
на друга: истина не может управлять насилием, и последнее никогда не пользовалось для своих
целей истиной». Вс¸ это я утверждаю, как теорию, как идеал, к которому стремится и которого,
без сомнения, достигнет человечество. На практике же и в нынешнее время, к несчастью,
иногда необходимо противоположное. Чтобы это доказать, достаточно окинуть взором историю
Италии во второй половине нынешнего века: без революции мы не были бы сегодня свободной
нацией. С точки зрения истории, слова Паскаля: "la violence n'a jamais servi utilement а la vйritй
" — бессмысленны; но поддерживать то же в теории было бы безрассудством, преступлением,
так как мы должны делать вс¸ возможное чтобы способствовать прогрессу во вс¸м, не принося
в жертву людей. Во всяком случае, я думаю, что влияние известных опасных учений сильно
преувеличено, если последние излагаются только в теории. «Мысль, — писал Милль, — что
продавец пшеницы заставляет бедняков умирать с голода, или что частная собственность, это
— добро, похищенное у других, не должна иметь препятствий к тому, чтобы быть
напечатанной в журналах; но е¸ следует наказывать по закону, раз она внушается словесно
толпе, находящейся перед продавцом пшеницы, или когда е¸ с умыслом пропагандируют в
большом собрании, при помощи прокламаций». Вы можете во всех журналах мира писать, что
необходимо отнять избыток у того, кто его имеет, но эти слова убедят только таких субъектов,
которые уже антропологически расположены к воровству; они не будут иметь никакого
значения для честного человека, так как «человек (по верному замечанию Ферри) поступает
сообразно со своими чувствами, а не сообразно со своим образом мыслей».
Итак все теории, даже самые жестокие, имеют весьма мало значения в нашей
нравственной динамике; что имеет какое либо значение — так это наше чувство. Оно-то и
говорит не только пролетариям, но и всем другим людям. Утонч¸нность чувств варьирует у
индивидов и у классов индивидов; вообще те индивиды и те их классы, которым в жизни
приходится переносить более л¸гкие несчастья, имеют гораздо более утонч¸нную
чувствительность.
Экономические трудности поражают богачей также тяжело, как и пролетариев; вместе с
появлением экономических бедствий возникает много горя, много несчастий, не щадящих
никого и дающих всем право жаловаться. Если же все это справедливо, если истинно, что
только невзгоды и несправедливости делают толпу недовольной, а не те или другие теории,
могущие, самое большее, только усилить это недовольство, то не должны ли мы иметь хоть
немного снисхождения к случайным и внезапным эксцессам толпы?
Протестующие плебеи, как назвал их в заседании сената Эллеро, дают большую часть
преступлений толпы, и их страдания — истинная причина тех крайностей, на которые они
решаются.
Относительно восстаний и тревог всякого рода можно сказать то же, что и относительно
двух друзей, когда один из них, всегда спокойный и молчаливый, делает другому сцену из-за
пустяка. — Из-за чего он ссорится? На это он не имеет ни малейшего основания! — может
воскликнуть кто-нибудь. Но более близкие к нему ответят: — Да, вы ведь не знаете! Он был так
огорч¸н!..
II.
После этого отступления, которое однако было необходимо, верн¸мся к
психологическому анализу толпы.
В конце предыдущей главы мы сказали, что численность увеличивает интенсивность
душевных движений, и, вслед за Эспинасом, дали математическое доказательство этого
явления. Теперь мы должны прибавить, что численность не только производит этот
арифметический эффект, но что, сверх того, она сама по себе является источником новых
душевных движений. Численность да¸т всем своим единицам чувство их внезапного и
необычайного могущества. Они знают, что могут бесконтрольно употребить все сво¸
могущество, что их за это не осудят, не будут наказывать; и эта уверенность прида¸т им
