 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
всего представляет собой чередование равномерно возрастающего желания уснуть, проявляющегося на
протяжении всего периода бодрствования, и избавления от этого желания при помощи сна. Воздействие
этих двух составляющих на потребность в сне невозможно проиллюстрировать, просто наблюдая за
субъективной потребностью человека в период бодрствования во время обычного дня, когда люди спят
семь-восемь часов в сутки. Отслеживая субъективную потребность в сне в течение продолжительных
периодов бессонницы, по прошествии некоторого времени можно получить значительно более ясную
картину динамики изменяющегося влияния этих процессов, показанную на рисунке.
Рис. 1. Оценка потребности в сне
Оценки субъективной потребности в сне не только равномерно возрастают, но и отчетливо
показывают ритмичные колебания, амплитуда которых с течение времени увеличивается, особенно
после первых 24 часов (рис. 1). Суточная ремодуляция, которая является оптимальной моделью 24-
часовой циклической активности и исследована с помощью анализа временных рядов (комплексная
демодуляция) (Babkoff et al., 1991), показана в нижней части рисунка. Отсроченное на 72 часа
облегчение физиологического стремления к сну заканчивается отчетливо выраженной монотонной
составляющей, равной 45-48% от общей амплитуды колебания. Суточный цикл, который отражает
эндогенный суточный ритм, составляет 24% от общей амплитуды колебания. Однако влияние этих двух
главных составляющих изменяется во времени. Сравните, например, продолжительность суточного
цикла в первый день бессонницы с этим же параметром во второй и третий дни. Обратите внимание,
что амплитуда суточной компоненты растет в течение трех дней пребывания без сна, что предполагает
увеличивающуюся долю суточного эндогенного ритма как управляющего центра субъективной
потребности в сне. Это означает, что «колебания» потребности в сне становятся более очевидными по
мере того, как человек все сильнее нуждается в сне. Оценка потребности в сне в 4.00 первого дня
бессонницы выше, чем оценка в 18.00 вечером третьего дня, на 38 часов позже! Эти колебания могут
показаться противоестественными, но они служат яркой иллюстрацией следующего положения: по мере
того как возрастает нужда человека в сне, несмотря на продолжающееся увеличение физиологической
потребности в нем, эндогенные суточные часы становятся более сильным фактором, влияющим на
величину субъективной потребности в сне. Фактически это означает, что время дня или, если быть
более точным, стадия суточного ритма человека — очень мощный фактор, определяющий потребность
в сне, особенно когда человек не спал достаточно долго.
Парадоксы потребности в сне
Дерк-Ян Дейк, Гарвардская медицинская школа
Будильник будит вас в семь утра. Вы все еще очень сонны, несмотря на крепкий
продолжительный ночной сон. Но вот — десять вечера. Вы были активны целый день и все же не
чувствуете сонливости. Что за парадокс, ведь обычно мы голодны перед обедом и ощущаем сытость
после приема пищи!
В течение многих десятилетий исследователи сна и биологического ритма старались объяснить
эти простые наблюдения. Реальная проблема заключается не в том, чтобы понять, насколько мы
нуждаемся в сне после трех дней бессонницы, а в том, чтобы выяснить, как растет потребность в сне на
протяжении того времени суток, когда человек бодрствует, и объяснить, почему небольшое сокращение
