 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
психологии, которое стремилось объяснить вс¸ поведение животных и человека, исходя исключительно
из внутренних, «глубинных» органических тенденций — инстинктов, влечений, поведенческая
психология, как
учение о реакциях, пытается вывести вс¸ поведение из действия внешних
раздражителей.
В целях реализации объективности научного познания в психологии бихевиоризм выключает
сознание и пытается строить уже не «психологию без души», а психологию без психики.
В отношении сознания у представителей поведенчества наметились в основном две различные
точки зрения. Одни, как первоначально Уотсон, не отрицая существования сознания, отвергают его
лишь как объект научного знания. Таким образом, субъективно-идеалистическому пониманию психики
противопоставляется механистическое понимание научного знания. Другая, более радикальная, позиция
заключается в отрицании сознания, вернее, в сведении его к физиологическим процессам (К. Лешли).
Легко убедиться в том, что эта позиция бихевиоризма внутренне противоречива. Нельзя
положить в основу психологического познания отрицание сознания. Отрицая явления сознания у
испытуемых на том основании, что он об этих явлениях узна¸т лишь из показаний, основанных на
самонаблюдении, бихевиорист вынужден самим фактом изучения предполагать у себя те явления
сознания (восприятия, наблюдения, мышления), которые он отрицает у других. Дж. Б. Уотсон сам
отмечает, что бихевиорист «в своей научной деятельности употребляет орудия, существование которых
он отрицает в сво¸м объекте и в самом себе». Таким образом, бихевиорист разлагает и распределяет
между двумя субъектами то, что реально соединено в одном. В конечном сч¸те он вынужден вс¸ же
вернуться на половинчатую, внутренне несостоятельную позицию признания существования сознания и
отрицания возможности его изучения.
Эта позиция бихевиоризма обусловлена тем, что бихевиоризм в своей борьбе против психологии
сознания исходил из той концепции сознания, которая была создана субъективно-идеалистической
психологией. Вся аргументация представителей поведенческой психологии, обосновывающая
необходимость выключения психики из психологии, сводилась в основном к тому, что психические
явления, или явления сознания, принципиально доступны только одному наблюдателю; они «не
поддаются объективной проверке и потому никогда не смогут стать предметом научного исследования»
(Дж. Б. Уотсон). Эта аргументация против психологии сознания опиралась в конечном сч¸те на
интроспективное понимание сознания.
Вместо того, чтобы в целях реализации объективизма научного познания в
психологии
преодолеть интроспективное понимание психики, поведенческая психология отбросила психику.
Исходя именно из такого понимания сознания, поведенческая психология пришла к своему
пониманию деятельности как поведения. Изучение деятельности человека в отрыве от сознания
означает не только выпадение сознания из области психологического исследования,
но и ложное,
механистическое понимание самой деятельности, которая сводится к совокупности реакций.
Понимание деятельности, или поведения, как совокупности реакций превращает реактивность в
универсальный принцип: каждый акт деятельности представляется как ответ на внешний раздражитель.
В основе этой концепции реактивности лежат теория равновесия и принцип внешней механической
причинности. Внешний толчок нарушает равновесие; реакция восстанавливает его. Для дальнейшей
деятельности необходим новый, извне идущий толчок.
Новейшие исследования заставляют усомниться в том, чтобы поведение даже и низших
животных носило чисто реактивный характер. В применении же к человеческой деятельности этот
принцип реактивности приводит к явному противоречию с самой основной е¸ особенностью. Человек
здесь представляется только объектом средовых воздействий. Человек, конечно, является и объектом
воздействия на него со стороны среды; но он также и субъект, который сам воздействует на среду,
изменяет е¸, регулируя те условия, которые обусловливают его деятельность. Изменяя среду, человек
изменяется сам; в этом отличительная особенность труда в его специфически человеческих формах.
Определение поведения как совокупности реакций не учитывает специфики человеческой
деятельности. Начав с отрицания сознательности человеческой деятельности, бихевиоризм приходит и
к отрицанию е¸ активности.
Сведение высших форм человеческой деятельности к механической сумме или агрегату
элементарных реакций — рефлексов вед¸т к утрате их качественного своеобразия. Эта радикально-
механистическая аналитическая концепция носит и ярко выраженный антиисторический характер.
Правильно отмечает Дж. Б. Уотсон, что бихевиористская психология «прямо выросла из работ над
поведением животных». И недаром он начинает предисловие к первому изданию своей «Психологии» с
заявления: «Когда я писал этот труд, я рассматривал человека как животный организм». Наряду со
