 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
следующий эксперимент (Ellison, Govern et al., 1995): когда их помощница-водитель останавливалась
перед светофором, то после того, как загорался зеленый, она в течение 12 секунд не трогалась с места
каждый раз, когда за ней оказывался автомобиль с откидным верхом или внедорожник. В это время она
фиксировала все гудки (умеренно агрессивные действия), которые подавал стоявший за ней водитель.
По сравнению с водителями автомобилей с поднятым верхом и внедорожников водители, которые были
относительно неидентифицируемыми, потому что верх их автомобилей был опущен, вели себя менее
сдержанно: они начинали сигналить раньше (уже через 4 секунды), подавали в 2 раза больше сигналов,
причем длительность каждого из них была в 2 раза дольше.
Группа исследователей во главе с Эдом Динером остроумно продемонстрировала одновременное
влияние пребывания в группе и физической анонимности (Diener et al., 1976). Накануне Хэллоуина они
в Сиэтле наблюдали за детьми, ходившими по домам с традиционными для этого праздника
обращениями «угости, а то пожалеешь» (всего в поле зрения исследователей попали 1352 ребенка). В
каждом из 27 домов, разбросанных по всему городу, детей, подходивших группами или поодиночке,
приветливо встречал экспериментатор; он предлагал им взять «по одной конфетке» и выходил из
комнаты. Наблюдавшие за детьми и
остававшиеся не замеченными ими участники эксперимента
обнаружили, что дети в группах более чем в 2 раза чаще «одиночек» не ограничивались одной
конфетой. Кроме того, оказалось, что среди тех, у кого «хозяин дома» спросил имя и адрес,
нарушителей было в 2 раза меньше, чем среди тех, кто остался анонимным. Как следует из данных рис.
8.7, количество нарушений весьма сильно зависит от ситуации. Большинство детей, оказавшись в тени
других членов группы, что сопровождалось их анонимностью, не ограничились одной конфетой.
Рис. 8.7. Дети были более склонны нарушить запрет и взять не одну конфету и когда находились
в группе, и когда оставались анонимами. Однако наиболее отчетливо эта тенденция проявилась в тех
случаях, когда анонимность накладывалась на пребывание в группе. (Источник: Diener et al., 1976)
Под влиянием результатов этих экспериментов я задумался над ролью ношения униформы.
Готовясь к сражениям, воины некоторых племен (подобно фанатичным болельщикам спортивных
команд) обезличивают себя, либо раскрашивая лица и тела, либо надевая маски. Правила обращения с
пленными после битвы у разных культур разные: одни убивают, мучают или калечат их, другие
оставляют в живых. Роберт Уотсон, тщательно изучивший различную антропологическую
информацию, пришел к выводу: жестоким обращением с пленными отличаются те культуры, которым
присуща деиндивидуализация воинов (Watson, 1973). Облаченные в униформу лос-анджелесские
полицейские, избившие Родни Кинга, пришли в ярость от его вызывающего отказа остановить машину.
Они действовали в полном согласии, не подозревая о том, что за ними кто-то наблюдает. Забыв о
нормах поведения, они оказались во власти ситуации.
{Английские футбольные фанаты после учиненного ими погрома, во время которого рухнула
стена и погибли 39 человек. (1985 г., Брюссель). По мнению одного журналиста, в течение 8 лет
общавшегося с футбольными хулиганами, по отдельности они — вполне симпатичные люди, но когда
они собираются вместе — в них вселяется дьявол. (Источник: Buford, 1992)}
Можно ли сказать, что физическая анонимность всегда выявляет наши худшие инстинкты? К
счастью, нет. Во всех описанных выше ситуациях люди реагировали на откровенно антисоциальные
признаки. Роберт Джонсон и Лесли Даунинг отмечают, что костюмы, аналогичные облачению ку-клукс-
клановцев, которые носили испытуемые Зимбардо, могли провоцировать враждебность (Johnson &
Downing, 1979). В ходе эксперимента, проведенного в Университете штата Джорджия, женщины
надевали униформу медсестер, прежде чем решить, какой силы удар током должен получить тот или
