 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
10 миллионов лет назад. Но, как мы уже знаем из первой главы, язык появился не более двух миллионов
лет назад (а некоторые ученые называют даже цифру 75 тысяч лет). Каким же образом и под действием
какого селективного давления развивался язык? Ответа на этот вопрос пока нет.
Однако если у человека смогла развиться способность к речи, то почему она не сформировалась
у его «ближайших родственников» — человекообразных обезьян? Что произойдет, если обезьяньим
детенышам предоставить возможность развиваться в таких же условиях, в каких живут человеческие
дети? Обладают ли эти животные познавательными способностями, позволяющими освоить язык?
Подобного рода вопросы уже давно ставили перед собой некоторые психологи (в большинстве
случаев это были супружеские пары).
Первая попытка поместить детеныша обезьяны в такую же среду, что и человеческого младенца,
была предпринята супругами Kellog (1933). Для этого они воспитывали маленькую самку шимпанзе по
кличке Гуа вместе со своим мальчиком Доналдом. Их одинаково одевали, они ели и спали по одному и
тому же расписанию; за ними одинаково ухаживали, ласкали и т. д. Однако, несмотря на то что в 16
месяцев Гуа понимала смысл более 90 слов, она ни разу не смогла произнести хотя бы один звук,
сходный со звуками человеческой речи. Доналд же выговаривал подобные звуки уже с первого года.
Сходная попытка была предпринята супругами Хейс (Hayes, 1951). Они воспитывали самку
шимпанзе по кличке Вики, но только на этот раз уже «саму по себе», а не одновременно с ребенком.
Через несколько
месяцев Вики смогла произносить три слова: «мама», «папа», и «кап» (по-английски
«чашка»). Однако она выговаривала эти слова настолько нечленораздельно, что посторонние люди
понимали их с трудом.
Ученые занялись выяснением причин этих неудач. Возникла идея о том, что голосовой аппарат
обезьян не приспособлен для тех разнообразных звуков, которые свойственны человеку. В связи с этим
супругам Гарднер (Gardner, 1969) пришла в голову мысль использовать язык жестов, которому обучают
глухонемых. В этом языке каждому понятию соответствует тот или иной жест. Гарднеры воспитывали
шимпанзе-самку Уошо, вознаграждая ее каждый раз, когда она воспроизводила жест, близкий к тому,
который у нее хотели выработать (вы уже знакомы с методом формирования реакций путем
последовательных приближений!).
Благодаря этому приему Уошо вскоре научилась многим жестам. Более того, в возрасте 5 лет она
смогла комбинировать более 60 таких жестов, формируя фразы из двух или трех «слов» типа «иди
сюда», «дай зубную щетку» и т. п. (рис. 8.15).
Рис. 8.15. Шимпанзе Уошо, воспитанная Гарднерами, знаками показывает, что она узнала
зубную щетку и понимает, что с ней надо делать.
Фаутс (Fouts, 1973) — сотрудник Гарднеров — показал, что четверо шимпанзе, с которыми он
работал, были даже способны выучить десяток новых жестов за время всего лишь от часа до двух с
половиной часов (в зависимости от конкретного животного).
Супруги Примэк (Premack, 1976) использовали при работе с шимпанзе Сарой около сотни
пластмассовых форм, служивших различными символами. При этом Сара не только научилась узнавать
предметы, которым соответствовали эти символы, но и комбинировать последние между собой. Более
того, она могла даже узнавать, сходны данные предметы или различны.
Рамбо и его сотрудники (Rumbaugh et al., 1977) обучали шимпанзе по кличке Лана с помощью
компьютера. Лана могла составлять фразы, пользуясь клавиатурой, клавишам которых соответствовали
произвольные символы. Лана получала вознаграждение, если порядок слов в составленном ею
предложении был правильным. Вскоре она смогла составлять целые наборы фраз и, в частности, такие
вопросительные конструкции, как «Ты дашь Лане яблоко?» А поскольку одновременно Лана научилась
читать символы, выводимые на экран экспериментаторами, вскоре стало возможно вести с ней связные
«разговоры».
