 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
приобретенной.
Чем выше мы поднимаемся по эволюционной лестнице, тем больше стереотипное поведение
замещается поведением приобретенным. Один из самых известных примеров инстинктивных действий
— материнское поведение у некоторых животных: постройка гнезда и забота о потомстве,
наблюдаемые у самок многих видов, часто приводят нас в восхищение. И хотя эти формы поведения
кажутся наследственными, они могут также в огромной степени зависеть от научения. Хорошей
иллюстрацией служит пример, приведенный в документе 1.4.
Способностью к научению обладают главным образом виды, далеко продвинувшиеся в
эволюционном развитии. Можно спросить: в чем состоит прогрессивность форм поведения,
возникающих в результате научения, по сравнению с врожденными стереотипными поведенческими
актами, относящимися к инстинктивному поведению? Чтобы ответить на этот вопрос, следует
рассмотреть эту проблему под углом зрения адаптации.
К инстинктивному поведению (как, впрочем, в меньшей степени — к рефлексам и таксисам)
относятся те формы поведения, которые обеспечивают животному максимальную приспособленность в
обычной для него среде и обычных обстоятельствах: «правила игры» записаны в наследственности
данного вида, и при этом имеются врожденные пусковые механизмы, обеспечивающие максимально
возможное соответствие между внешними стимулами и ответными поведенческими реакциями. Но что
станется с пчелой, если извлечь ее из родного улья и увезти за тысячу километров от него, или с пауком,
если он вынужден ткать паутину, потеряв одну конечность? Шансов на то, что в таких условиях
индивидуум сможет проявить адекватное поведение, «перестроиться» или даже просто выжить, очень
мало. В сущности только особи тех видов, у которых доминирует способность к научению и выработке
навыков, могут справляться с новыми ситуациями и формировать новые поведенческие акты,
позволяющие им адаптироваться.
В 1912 году Йеркс (Yerkes) пытался выяснить, на какой ступени эволюции животного мира
появляется эта способность чему-то научаться. Ее зачатки с несомненностью обнаруживались уже у
дождевого червя. Действительно, Йеркс сумел научить некоторых особей поворачивать направо в Т-
образном лабиринте. Чтобы достичь такого результата, потребовалось больше 150 проб, в которых
червь, если он поворачивал налево, натыкался на сетку, находившуюся под током. Тем не менее было
доказано, что простая нервная система этих животных может накапливать информацию, способную
изменять их поведение [*] (рис. 1.8).
[Цит. по Maier N. R. F., Schneirla T. C., Principles of Animal Psychology, N. Y., McGraw-Hill, 1935.]
Рис. 1.8. Т-образный лабиринт, использованный Йерксом для изучения способности дождевого
червя к научению. Если червь поворачивал направо, он попадал в темный отсек, наполненный сырой
землей (А); если же он поворачивал налево, то получал удар электрического тока (Б).
Эта способность обучаться развивается по мере продвижения вверх по эволюционной лестнице.
Так, у наиболее продвинутых форм — шимпанзе и человека — почти нет форм поведения, которые
позволяли бы им с момента рождения и без тренировки адекватно приспосабливаться к окружающей
среде. У человека несколько форм поведения, которым он не должен обучаться, — это врожденные
рефлексы, дающие ему возможность выжить после появления на свет (сосательный, глотательный,
чихательный, мигательный и т. п.). В остальном развитие у ребенка навыков, необходимых для того,
чтобы он мог включиться в группу себе подобных и приобрести независимость от нее, целиком зависит
от взаимодействия с физической и в еще большей степени — с социальной средой.
Способность к умозаключениям
Навыки чаще всего формируются путем подражания или выработки условных рефлексов, но
также путем проб и ошибок, причем с увеличением числа проб ошибок становится все меньше. Именно
