 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
внешней угрозы, формирующей потребности “окопного быта”.
При ослаблении этих защит ниже определенного порога происходит, по выражению
Маркса, “ускользание национальной почвы” из-под производства потребностей, и они
начинают полностью формироваться в эпицентрах мирового капитализма. По замечанию
Маркса, такие общества, утратившие свой культурный железный занавес, можно “сравнить с
идолопоклонником , чахнущим от болезней христианства” – западных источников
национального дохода нет, западного образа жизни создать невозможно, а потребности
западные.
Ведь именно поэтому так по-разному сложилась историческая судьба разных
незападных обществ. В культуре Китая, Юго-Восточной Азии, Индии и арабских стран были
механизмы, защитившие их население от импорта сфабрикованных на Западе потребностей,
а в Океании, Африке, Латинской Америке – нет. И поэтому Азия нашла свой путь
индустриализации и развития – и уже обгоняет Запад, а Африка и половина
латиноамериканского общества хиреют.
Американский антрополог М.Сахлинс приводит фразу из «Коммунистического
манифеста», в которой Маркс обосновывает неизбежность мировой гегемонии западной
буржуазии – «Низкие цены ее товаров – вот та тяжелая артиллерия, которой буржуазия
сметает все Китайские Стены». Далее он показывает, что весь этот тезис и выражающая его
метафора ложны: «Ирония метафоры очевидна, потому что Китайские стены оказались
далеко не так уязвимы, как казалось во времена Маркса. Напротив, в качестве обозначения
границ „цивилизации“, а следовательно, и ограничения на спрос и перемещение товаров,
Стена прекрасно справляется со своей извечной функцией, которая состоит в том чтобы
держать китайцев внутри, а не варваров снаружи. И даже когда иностранные товары или
варвары одолевают, их местное воспроизводство и значения скоро приобретают китайскую
специфику. Западный капитал и товары не могут легко проникнуть в Китай посредством
„демонстрационного эффекта“. Иллюзия, что это возможно, – навязчивая идея, которой
Европа одержима уже около трехсот лет: все эти сотни миллионов китайских потребителей,
только и ждущих английских шерстяных и хлопчатобумажных тканей, стальной утвари,
ружей и кораблей, а позднее „джипов“, парфюмерии, телевизоров. Современная буржуазная
версия Эльдорадо, мечта об открытии Китая для товаров западного производства все еще
жива, несмотря на вопиющий раз за разом провал всех попыток воплотить ее в реальность.
За триста лет мечты европейцев разбиваются не о невозможность прохода в Китай с
Северо-Запада [через Стену], а в невозможность изменить сердца и умы азиатов».
В.В.Крылов пишет о феномене слаборазвитости: “Вызванные к жизни не столько
убогим состоянием местной системы работ, сколько развитыми формами современного
производства в эпицентрах мирового прогресса, новые потребности развивающихся обществ
не могут ни качественно, ни количественно быть удовлетворены за счет тех ресурсов,
которые предоставляет в их распоряжение местная система работ”165. И добавляет важную
вещь, объясняющую, почему такие “идолопоклонники” вынуждены вечно быть
подавленными, чахнущими: “Удовлетворение новых потребностей, если оно вообще
когда-нибудь осуществляется хотя бы для отдельных слоев такого общества, наступает
именно тогда, когда эти потребности под могучим воздействием извне уже сменились еще
более новыми… Они переживают мучительный процесс поиска выхода из создавшегося
положения, сопровождающийся всплесками идеологического и социального брожения” (там
же, с. 104). Вот куда нас загнали наши марксисты-демократы-либералы.
Так и осуществляется большая программа по превращению нас в чахнущих
идолопоклонников. Процесс внедрения “невозможных” потребностей протекал в СССР
начиная с 60-х годов, когда ослабевали указанные выше культурные защиты против
внешнего идеологического воздействия. Эти защиты были обрушены обвально в годы
перестройки под ударами всей государственной идеологической машины. И прежде всего
культ личного потребления был воспринят элитой, в том числе интеллигенцией
(подавляющее большинство «новых русских» имеют высшее образование). Это уже само по
