 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
следует – интеллектуальная бригада этих реформаторов состояла в основном из циничных
бессовестных заправил, но для ширмы они держали и совершенных глупцов. Не о них речь, а
о том, что это было именно “реальностью реформ” – интеллигенция, аплодируя Ельцину и
Гайдару, голосуя за Путина и Слиску, не только сама не потребовала объявить критерий, по
которому можно было бы судить и о замысле реформы, и о том, как сказываются ее
результаты на разных сторонах жизни – в сознании интеллигенции было полное равнодушие
к инструментарию реформаторов, вот что страшно. Как могло такое произойти?
Кстати, В.В.Иванов не ответил на абсолютно прямо поставленный вопрос, а начал
юлить. Его же не спрашивали о том, каков “объективный критерий оценки реформ”. Его
совершенно четко спросили, каков именно его , сотрудника Гайдара, субъективный
критерий. На основе каких критериев именно Иванов и Гайдар судят об успехе реформ? О
каком “демократическом выборе” или сознательной поддержке реформы вообще можно
говорить, если разработчики самой ее доктрины отказываются сообщить критерий
эффективности, из которого они исходят. Это и есть провал рациональности.
Экономист-эмигрант И.Бирман в своем докладе даже уделил этому эпизоду особое
внимание. Он сказал о типе мышления реформаторов команды Гайдара: “Он и его команда
гордились тем, что они никогда не были ни на одном предприятии. А недавно люди, стоящие
у власти, позволили себе сказать, что они никому не объясняли, что они делали, потому что
их бы не поняли. Это заявление руководителя правительства. Для меня, уже много лет
живущего на Западе, это ужасное заявление. После этого человеку надо немедленно уходить
в отставку. И пожалуй, закончить характеристику этой команды можно, коснувшись только
что сказанного здесь. Человек, который защищал здесь эту политику – коллега Иванов,
специалист, как он сам нам объяснил, по критерию оптимальности, – отказался
охарактеризовать меру эффективности этой реформы. Надо ли к этому что-либо
добавлять?”218
Во многих случаях уход от выработки критерия, согласно которому ищется лучшая
(или хотя бы хорошая) комбинация переменных, скрывает под собой очень тяжелое
нарушение рациональности – неспособность к целеполаганию, утрату цели, навыка ее
сформулировать. Мы идем неизвестно куда, но придем быстрее других!
Конечно, эта странная патология сознания обычно служит лишь ширмой для тех групп,
которые очень хорошо понимают свой интерес, но не могут его обнародовать – их цели
преступны или предосудительны, и они вынуждены наводить тень на плетень, притворяясь
дурачками. Беда в том, что довольно большие отряды интеллигенции соглашаются служить
для них прикрытием, действительно не понимая вектора изменений и искренне веря, будто
за рычагами машины реформ сидят люди, “желающие сделать как лучше”.
Глава 20. Утрата навыков структурно-функционального анализа.
КГБ: что выплеснули с грязной водой
Нетрудно видеть, что общественные и государственные институты, которые
обеспечивают жизнь страны, семьи и личности, имеют довольно сложную структуру и
выполняют сложную систему функций. Одни из этих функций очевидны, о них много
говорят, другие еле видны, а чтобы понять третьи, надо пошевелить мозгами.
Например, всем ясно, что школа передает детям знания – и вот, исходя из этой
функции, на интеллигентных кухнях любили и любят поговорить о том, как надо
перестроить школу – эти, мол, знания нужные, а эти ненужные. Зачем современному юноше
знать, как вычисляется cos2x ? Зачем ему знать про амфотерные окислы? Об этих окислах
говорят как о чем-то очевидно смешном. Что школа является «генетическим аппаратом»
национальной культуры, уже доходит туго. Что школа – важнейший механизм социализации
детей и воспроизводит тип общества, – вообще не доходит.
В ходе перестройки и реформы значительная часть интеллигенции, особенно
элитарной, как будто вдруг утратила способность мысленно увидеть структуру мало-мальски
