 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
совершеннейший идиот. Он целые дни сидел на скамейке или на выступе стены, подтянув колени к
подбородку. Кроме грубой и грязной рубахи, прикрывавшей все его тело, на нем ничего не было.
Обычно он сидел совершенно неподвижно, чем-то напоминая всем известное изображение египетской
кошки или перуанскую мумию. В нем виделось что-то нечеловеческое. Этот образ и охвативший меня
страх стали сплетаться в моем воображении в разнообразные комбинации. Мне чудилось, что я могу
превратиться в такое же существо, потенциально — это я сам. Ничто из того, чем я владею, не защитит
меня от подобной судьбы, если пробьет мой час, как он пробил для него. У меня было такое чувство, как
будто что-то твердое, зажатое в глубине моей груди, внезапно вырвалось наружу и превратилось в
огромную дрожащую массу ужаса. Каждое утро, просыпаясь, я ощущал сидящий во мне страх и такую
тревогу за свою жизнь, которую никогда не испытывал ни до этого, ни после... Постепенно это чувство
исчезало, но в течение нескольких месяцев я, оставаясь один, боялся темноты.
Мне вообще становилось не по себе, если рядом со мной никого не было. Помню, я размышлял
над тем, как могут жить другие люди и как я сам мог когда-то жить, не сознавая всей бездны опасностей,
таящейся под тонкой корочкой обычной жизни. В частности, моя мать казалась мне парадоксальным
существом, поскольку совсем не думала о грозящих ей опасностях. Однако, поверьте, я не беспокоил ее
своими откровениями» (James, 1902/ 1958, р. 135-136).
Из дневников Джеймса и его писем видно, как он шел к выздоровлению.
1 февраля 1870 г. Сегодня я понял, что опустился на самое дно и мне необходимо осознать
происходящее, чтобы с открытыми глазами сделать выбор: либо я должен отбросить все моральные
принципы как несоответствующие моим наклонностям, либо следовать этим принципам и считать
бесполезной трухой все остальное. Этот второй вариант я постараюсь проверить на практике (in: Perry,
1935, vol. 1, p. 322).
Однако его депрессия продолжалась до 30 апреля 1870 года, когда Джеймс сознательно и
целенаправленно положил ей конец. Он все-таки сделал свой выбор: нужно верить в свободную волю.
«Моим первым актом свободной воли будет решение верить в свободную волю. Весь остаток года я буду
сознательно культивировать в себе чувство моральной свободы» (in: H. James, 1926, vol. 1, p. 147).
Джеймс понимал моральную свободу не как возможность для проявлений своеволия и непостоянства.
Эта свобода не является следствием каких-то событий и обстоятельств, и никакие события и
обстоятельства не могут ее ограничить.
Поэтому действовать свободно означало для Джеймса поставить свои поступки в зависимость
только от себя и от своих решений, что, принимая во внимание его воспитание, было ему всегда очень
нелегко.
После выздоровления Джеймс получил в Гарварде место преподавателя. Сначала он работал на
отделении анатомии и физиологии, а несколько лет спустя впервые в Соединенных Штатах стал читать
курс лекций по психологии, созданный им самим.
В 1878 году он женился и начал работу над учебником The Principles of Psychology, который был
опубликован в 1890 году. Эта книга совершила переворот в психологии, обозначив границы и цели
будущих исследований. Вся страна гордилась Джеймсом. Его живой и красочный стиль, внимание к
моральным и практическим аспектам способствовали его известности как лектора. Два сборника его
«бесед»: The Will to Believe and other Essays («Воля к вере и другие статьи», 1896) и Talks to Teachers on
Psychology and to Students on Some of Life's Ideals («Беседы с учителями про психологию и со студентами
про идеалы, которым стоит подражать», 1899 а) — еще больше укрепили в США его популярность. В
1896 году он прочел серию лекций о необычных состояниях психики, несколько расширив понятие о
сфере, доступной клинической психологии (Taylor, 1982). В 1902 году он опубликовал сборник лекций,
озаглавленный Varieties of Religious Experience. Последние десять лет жизни он писал и читал лекции по
прагматизму (философская система, разработанная Джеймсом). Он предложил оценивать значение
любого явления или идеи по реальной пользе, которую они приносят, считая, что истина должна
проверяться практическими результатами веры в нее. Эта концепция противоречит другим
философским системам, призывавшим верить в абсолютность истины. Тут Джеймс оказался в полном
согласии с доминирующей в США точкой зрения, что следует отдавать предпочтение всему
практическому и полезному, не увлекаясь теориями. Можно привести такие подходящие для
современной жизни выражения прагматического характера: «Давай вкалывай!» или «А в чем суть
