 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
именно ариец и обязан еврею. Благодаря еврею ариец узнает, что ему следует особенно
опасаться: еврейства, как известной возможности, заключенной в нем самом.
Этот пример дает вполне точное представление о том, что, по-моему мнению, следует
понимать под еврейством. Не нацию и не расу, не вероисповедание и не писанный завет.
Если я тем не менее говорю о еврее, то под этим я не понимаю ни отдельного еврея, ни
совокупности их. Я имею ввиду человека вообще, поскольку он причастен к платоновской
идее еврейства. Значение именно этой идеи я и хочу обосновать.
Необходимость разграничения явления определяет направление моего исследования:
оно должно протекать в сфере половой психологии. Странная неожиданность поражает
человека, который задумывался над вопросом о женщине, о еврее. Он чутьем своим
воспринимает, в какой-степени еврейство проникнуто той женственностью, сущность
которыЙмы исследовали до сих пор исключительно в смысле некоторой противоположности
ко всему мужскому без всяких различий– Здесь все может легко навести его на мысль о том,
что у еврея гораздо больше женственности, чем у арийца. Он, наконец, может придти к
допущению платоновской мысли– соприкосновения с женщиной даже самого
мужественного еврея.
Это мнение было бы ошибочно. Но так как существует огромное количество
важнейших пунктов, тех пунктов, в которых перед нами, по-видимому, раскрывалась
глубочайшая сущность женственности, и которые мы, к нашему великому изумлению, снова
и как бы во второй раз находим у еврея, то нам представляется необходимым точно
установить здесь же всевозможные случаи совпадения и уклонения.
На первый взгляд соответствие между женщиной и еврейством кажется прямо
необычайным. Аналогии в этой области до того поразительны, что представляется
возможным проследить их необыкновенно далеко. Мало того. Мы находим здесь не только
подтверждение прежних выводов, но приобретаем много новых интересных дополнений к
основной теме. И, по-видимому, вопрос о том, из чего следует исходить при дальнейшем
изложении, лишен всякого серьезного значения.
Чтобы недолго ходить за аналогией, приведем здесь тот замечательный факт, что евреи
отдают значительное предпочтение движимым благам, даже в настоящее время, когда им
вполне доступны все другие формы приобретения. Несмотря на сильно развитые в них
приобретательные инстинкты, они не ощущают никакой потребности в собственности, по
крайней мере, в ее наиболее прочной форме, в форме землевладения. Собственность стоит в
неразрывной связи с личной своеобразностью, с индивидуальностью. Отсюда вытекает
массовое обращение евреев к коммунизму. Коммунизм, как определенную тенденцию к
общности, следует всегда отличать от социализма, который стремится к общественной
кооперации и к признанию человечества в каждом отдельном человеке. Социализм –
арийского происхождения (Оуэн, Карлейль, Рескин, Фихте), коммунизм – еврейского
(Маркс). Современная социал-демократия далеко ушла от христианского, прерафаэлитского
социализма только потому, что в ней евреи играют очень выдающуюся роль. Вопреки своим
обобществляющим склонностям, марксистская форма рабочего движения (в противовес
Родбертусу) не имеет ровно никакого отношения к идее государства, что несомненно
вытекает из отсутствия у евреев всякого понимания этой идеи. Она слишком неуловима.
Абстракция, кроющаяся в ней, слишком далека от всяких конкретных целей, чтобы еврей
мог духовно вполне освоиться с нею. Государство есть совокупность всех целей, которые
могут быть осуществлены лишь соединением разумных существ, как таковых. Но этот
кантовский разум, этот дух, по-видимому, в одинаковой степени отсутствует как у еврея, как
и у женщины.
По этой-то причине сионизм и представляется нам до того безнадежным, хотя он
пробудил самые благородные чаяния среди евреев. Дело в том, что сионизм является
отрицанием еврейства, которое по идеи своей стремится распространиться на всю
поверхность земном шара. Для еврея понятие гражданина трансцендентально. Вот почему
еврейского государства, в истинном значении этом слова, никогда не было никогда и быть не
