 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
если хорошо постараются и соберут головоломку. Через некоторое время женщина-экспериментатор
сообщала, что каждый из них может взглянуть на головоломку, собранную другим мальчиком. Затем она
уносила головоломку испытуемого в соседнюю комнату, чтобы показать другому ребенку, и возвращалась с
головоломкой, испорченной якобы тем, другим ребенком. Надо сказать, что предполагаемая мотивация
поломки игрушки являлась манипулируемой переменной. Если экспериментальные условия моделировали
враждебность, ребенок слышал, как другой мальчик говорил, что ему не нравится испытуемый и ему не
хочется, чтобы тот получил приз, и у него возникало предположение, что головоломка сломана нарочно. В
варианте дружелюбное отношение головоломка ломалась нечаянно, когда другой мальчик хотел помочь
испытуемому. В условиях неоднозначности испытуемый просто слышал треск после высказывания другого
мальчика о том, как далеко продвинулся испытуемый в разгадывании головоломки. Экспериментатор
отдавала испытуемому сломанную головоломку и выходила из комнаты, затем действия мальчика
записывались на пленку для последующей оценки. Подтвердился прогноз, что в условиях неоднозначности
агрессивные дети с большей вероятностью, чем неагрессивные, будут склонны отомстить с помощью
агрессивных действий (скажем, сломать головоломку другого ребенка). В то время как оценка
агрессивности последующего поведения в вариантах дружелюбия и враждебности оказалась одинаковой и
для агрессивных, и для неагрессивных детей, в варианте неоднозначности мотивов оценка у агрессивных
детей была выше.
Додж предположил, что это различие в поведении вызвано различием в атрибуции — тем, что агрессивные
дети в условиях неоднозначности были более склонны приписывать своим сверстникам враждебные
намерения, но данный эксперимент не давал прямых подтверждений, что процесс атрибуции действительно
имеет место в данном случае. Таким образом, для проверки этой гипотезы был проведен еще один
эксперимент. В нем школьникам рассказывали историю о том, как один мальчик ушиб другого, ударив его
мячом в спину. О его намерениях ничего не говорилось, поскольку экспериментатора интересовало, как сам
испытуемый объяснит намерения персонажа. Действительно, как и предполагалось, агрессивные
испытуемые оказались более склонны, чем неагрессивные, приписывать персонажу враждебные намерения,
прогнозировать последующую агрессию и не доверять мальчику, который бросил мяч (то есть
провокатору). Додж счел, что результаты этих двух экспериментов подтверждают тезис о склонности
агрессивного ребенка приписывать своим сверстникам враждебные намерения, по причине которых и
происходят негативные события. Впоследствии он может мстить им теми способами, которые он относит к
справедливой агрессии.
120
ВЫБОР РЕАКЦИИ
Как только индивид приходит к заключению, что побуждающей силой поступка другого человека была
враждебность, он начинает искать в своей памяти подходящую поведенческую реакцию. Хьюсманн
(Huesmann, 1988) говорит об этом шаге как о поиске «сценария поведения». Другими словами, ребенок
должен подобрать возможные реакции. Когда речь идет об агрессивности, считается, что в поведенческом
репертуаре агрессивного ребенка наличествует меньше реакций, подходящих для конкретного случая, и что
скорее всего они будут связаны с агрессией. Додж и Крик (Dodge & Crick, 1990) предположили, что ребенок
сравнительно легко актуализирует ответную реакцию из имеющегося набора, если он недавно сталкивался с
конкретной реакцией, или ему о ней напомнили, или если его «список» возможных реакций ограничен.
Данные для подтверждения этой составной части когнитивной модели были получены многими
исследователями (Deluty, 1981; Keltikangas-Jarvinen & Kangas, 1988; Lochman & Lampron, 1986). Например,
Гуз (Gouze, 1987) обнаружил, что агрессивные мальчики, по сравнению с неагрессивными, выбирают более
агрессивные действия для решения гипотетической конфликтной ситуации. Слабы и Гьерра (Slaby &
Guerra, 1988) сравнили умение нескольких групп подростков находить альтернативные решения в
конфликтных ситуациях. Неагрессивные подростки видели больше вариантов возможных решений и
возможных последствий, чем подростки с высоким уровнем агрессивности. А подростки, осужденные за
агрессивные и антисоциальные действия, вообще предлагали очень ограниченное количество решений и
