 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
научный детерминизм, Гуссерль считал, что сведение духовной жизни человека к «объективным»
факторам и «телесным» процессам неминуемо ведет к кризису наук о человеке и, как следствие,
господству иррационализма.
Ученик Франца Брентано [Любопытно, что, согласно классической биографии Э. Джонса,
молодой З. Фрейд еженедельно в течение двух лет посещал философский семинар Ф. Брентано, в связи
с чем некоторые его телеологические взгляды во многом испытали влияние идей последнего.] и Карла
Штумпфа [К. Штумпф был одним из лидеров «новой» экспериментальной психологии, возникшей в
Германии во 2-й половине XIX в. Знаменитые основатели гештальт-психологии Келлер и Кофка также
были студентами К. Штумпфа и использовали феноменологию как метод анализа психологических
феноменов.], Гуссерль развивал вариант трансцендентального идеализма, пытающегося в самом
познающем субъекте найти универсальные пути конструирования действительности. Порывая с
традиционным представлением о сознании как о чем-то «внутреннем», соотносимом с внешним миром,
Гуссерль полагал, что главная характеристика сознания — это его интенциональность,
т. е.
направленность на предмет.
Сознание всегда есть «сознание о чем-то», а не какая-то замкнутая в себе субъективность.
Субъект и объект неразрывно связаны друг с другом. Непредметное сознание невозможно. С другой
стороны, не существует и независимых от сознания предметов. Сознание всегда является осознаванием,
переживанием предмета, а предмет есть то, что обнаруживается лишь в акте сознания, высвечивающем,
конституирующем его бытие. Таким образом, функция человеческого сознания образуется актом
переживания (восприятия, суждения, воспоминания, оценки и т. д.) и тем предметом, на который
направлен данный «смыслополагающий» акт. Это два полюса любого феномена: если исключить один,
то исчезнет и другой. Бытие и сознание, мыслимое и мысль друг без друга не существуют.
Следовательно, задачу психолога-феноменолога Гуссерль видел в прослеживании
интенциональных актов, конституирующих предмет. Эти акты связаны друг с другом не каузальными
(причинно-следственными) связями, а мотивациями. Одно осмысленное переживание служит
возможностью для другого, но не определяет его причинно. Сознание представляет собой поток
переживаний, и целью психолога становится описание этого «абсолютного единства связности
сознания». [Отметим, что, несмотря на многочисленные обвинения в идеализме, спекулятивности и
прочем со стороны многих известных философов и психологов (Ж. Пиаже, А. Н. Леонтьева и др.),
последователям «понимающей психологии» Э. Гуссерля удалось получить достаточно интересные
данные, касающиеся процессов восприятия, антиципации, памяти, эмоций, межличностного общения и
т. п.]
В связи с этим нельзя обойти вниманием и тот факт, что существует достаточно выраженное
сходство между идеями экзистенциализма, экзистенциальной психотерапии и восточными духовными
практиками. Как отмечает Р. Мэй, «и там, и там мы видим исследование онтологии, изучения бытия. В
обоих течениях мы встречаем поиск такого отношения к реальности, которое позволило бы устранить
разрыв между субъектом и объектом. В обоих случаях утверждается, что западное стремление к
завоеванию власти над природой привело не только к отчуждению человека от природы, но косвенно и
к отчуждению человека от самого себя» (цит. по: Экзистенциальная психология, с. 121). [Однако это
совпадение не является полным. Так, экзистенциальная психотерапия, как и экзистенциализм, не
является всеобъемлющей философией или религиозной системой. Кроме того, они погружены и
выходят непосредственно из конфликтов западного человека, не ища ответа в других культурах.]
С одного из самых сложных и «туманных» философских произведений ученика Гуссерля,
Мартина Хайдеггера,
обычно начинают историю экзистенциализма XX в. [Строго говоря, это не
совсем верно, так как раньше появились некоторые произведения К. Ясперса, X. Ортеги-и-Гассета, М.
де Унамуно, Н. Бердяева, Л. Шестова, в которых многие положения экзистенциализма уже нашли свое
выражение.] Своеобразно развивая лозунг Ф. Ницше об «умершем Боге», в
своей книге «Бытие и
время» Хайдеггер заявил о забвении бытия. По его мысли, это связано с тем, что, совершив
замечательные открытия, наука воплотила их в инструменты технического господства над природой, в
насилие над ней, ради получения материальных благ (выгоды). Весь мир превратился в поле
деятельности «субъекта», переделывающего мир согласно собственным желаниям и прихотям.
Видящий в мире лишь источник получения все новых и новых предметов потребления, человек теряет
все остальные измерения бытия, не замечая, что его деятельность угрожает его собственному
существованию.
Между тем данные каких бы то ни было конкретных наук ничего не говорят о бытии. С точки
зрения Хайдеггера, пауки имеют дело с сущим, с теми или иными предметными областями, которые
