 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ведет себя наилучшим образом с точки зрения своих внутренних и внешних условий. Это самое лучшее
может быть и прекрасным, и ужасающим.
Религия, особенно протестантская традиция, распространила в культуре идею изначальной
греховности человека. Переживание клиента, связанное с тем, что психотерапевт принимает его вне
призмы греха, эффективно способствует личностному росту самого клиента. Так, например, к
психотерапевту обратилась женщина со следующей проблемой: «У меня есть четырнадцатилетний сын,
мужа нет. Я полюбила человека, но он не хочет приходить ко мне домой — не может найти контакт с
моим сыном. Несколько раз в неделю я оставляю сына одного на ночь и ухожу к любимому человеку. Я
ужасная мать. Я не знаю, как мне быть...» В этом случае сталкиваются две ценности: любовь к мужчине
(которая переживается как грех) и материнство. Причем в сознании клиентки имеется оценка этих
ценностей: негативная — любви и позитивная — материнства. Задача психотерапевта состоит в том,
чтобы помочь клиентке освободиться от рассмотрения каких-либо желаний через призму греха, не
наполняя их «божественным» или «дьявольским» содержанием. Один из мифов человеко-
центрированной терапии состоит в том, что она «ценностно не свободна», что психотерапевт указывает
клиенту, как нужно поступать. Принимая чувства и желания клиента, психотерапевт помогает ему
«принять эти чувства в себе».
Третьим условием, необходимым для изменения клиента, служит конгруэнтность
психотерапевта. Если у психотерапевта отсутствует доверие к клиенту, то он становится осторожным
и защищающимся. Он привносит в отношения с клиентом свои страхи и опасения, а порой начинает
играть с клиентом, становясь инконгруэнтным. Существует две формы инконгруэнтности : 1)
инконгруэнтность между чувствами психотерапевта и его осознанием этих чувств; 2) инконгруэнтность
между осознанием этих чувств и их выражением. При второй форме инконгруэнтности психотерапевт
сознательно скрывает свои чувства, пытаясь быть «профессионалом» в отношениях с клиентом. Такой
«профессиональный фасад» антитерапевтичен для человеко-центрированного терапевта. Результат
инконгруэнтности — установление «двойных связей» с клиентом: расхождение вербального и
невербального поведения, слов и чувств. Психотерапевт не должен играть роль психотерапевта:
улыбаться, когда совсем не до улыбки, печалиться, когда не печально, — одним словом, психотерапевт
должен быть в терапии самим собой. Такой психотерапевт способен оказать большое влияние на других
людей, установить «прозрачные», «незамутненные» отношения с клиентом. Средством психотерапии
является личность терапевта, а не технические приемы.
Роджерс писал, что хотя психотерапевты становятся более привлекательными, когда используют
техники, важнее то, какие отношения устанавливаются между терапевтом и клиентом. Главное — не
делать что-то вместе с клиентом, а просто быть с клиентом. Таким образом, технический аспект
человек-центрированной терапии редуцируется почти до полного отсутствия. Психотерапевты этого
направления открыто говорят о том, что боятся обвинения в техницизме. Роджерс указывал, что три
вышеприведенных условия терапевтического изменения клиента — это не техники, а установки
психотерапевта, т. е. характеристики его личности. Причем именно конгруэнтность терапевта
рассматривается как базовое условие, способствующее росту клиента. Конгруэнтность терапевта не
означает, что он «нагружает» клиента своими чувствами и проблемами и импульсивно высказывает
любую мысль, пришедшую ему в голову. Конгруэнтность связана с готовностью выразить свои
устойчивые чувства, быть открытым в контакте и уклониться от соблазна спрятаться под маской
профессионализма. Три условия, необходимые для терапевтического изменения клиента, одновременно
служат и требованиями к идеальному психотерапевту. В реальности можно лишь стремиться к этому
идеалу.
В ряде исследований получены экспериментальные подтверждения идеи Роджерса об условиях
терапевтического изменения. Эта закономерность показана даже на больных шизофренией.
Использование Q-техники позволило выявить ряд изменений, происходящих в результате терапии:
повышается уровень согласованности между Я-концепцией и Я-идеалом, Я-концепция становится более
реалистичной, клиенты обретают уверенность, лучше понимают себя, имеют более комфортные связи с
окружающими, меньше переживают чувства вины, обиды и опасности.
Возникает закономерный вопрос: в чем специфика терапии Роджерса? Ведь многие
психотерапевтические подходы указывают на вышеприведенные условия терапевтического изменения
клиента как на обязательные. Сравнение психотерапевтической работы Роджерса с работой лидеров
пяти других психотерапевтических школ показало, что клиент-центрированная терапия отличается
уровнем эмпатии и безусловного позитивного отношения к клиенту. Психоаналитически
ориентированные и эклектические терапевты соглашаются с клиент-центрированной теорией в том, что
