 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
быть содержанием, которому присуща самодеятельность и вместе с тем, по необходимости, частичная
бессознательность, как и каждому автономному комплексу. Известно, что по общему правилу у
первобытного человека имеется несколько душ, то есть несколько автономных комплексов с большой
самостоятельностью, так что они импонируют как обособленные существа (как у некоторых
душевнобольных!). На высшей ступени число душ сокращается, вплоть до высшей доселе достигнутой
ступени культуры, на которой душа совершенно растворяется в сознательность всех психических
процессов, после чего она ведет свое существование лишь в качестве термина, обозначающего
совокупность психических процессов. Это убывание души характерно не только для западной, но и для
восточной культуры. В буддизме все растворяется в сознательности, и даже «самскары» (samskaras),
бессознательно формирующие силы, должны быть захвачены и претворены в религиозном
саморазвитии.
С этим совершенно общим историческим развитием понятия о душе стоит в противоречии
понимание, выработанное аналитической психологией, ибо ей присуще такое понятие о душе, которое
не совпадает с совокупностью психических функций. Дело в том, что мы определяем душу, с одной
стороны, как отношение к бессознательному, но, с другой стороны, и как олицетворение
бессознательных содержаний. С точки зрения культуры можно, так сказать, пожалеть, что существуют
еще олицетворения бессознательных содержаний, точно так же как с точки зрения образованной и
дифференцированной сознательности можно пожалеть, что все еще существуют бессознательные
содержания. Но так как аналитическая психология занимается действительным человеком, а не таким,
каким он должен бы быть, согласно известным воззрениям, то и выходит, что те феномены, которые
заставляли еще первобытных людей говорить о «душах», все еще встречаются, точно так же как среди
европейского культурного народа бесчисленное множество людей все еще верит в привидения. И если
мы уже устанавливаем учение о единстве эго, согласно которому не может быть самостоятельных
комплексов, то ведь природа не обращает никакого внимания на подобные умственные теории.
Подобно тому как «душа» есть олицетворение (персонификация) бессознательных содержаний,
так и Бог, как мы уже установили, есть бессознательное содержание, олицетворение — поскольку он
мыслится личным, и образ или выражение — поскольку он мыслится исключительно и главным
образом динамически, то есть в сущности то же самое, что и душа, поскольку она мыслится как
олицетворение бессознательного содержания. Поэтому понимание Мейстера Экхарта есть чисто
психологическое. Пока душа, как он говорит, — только в Боге, она не блаженна. Если под
«блаженством» понимать особенно здоровое и повышенное жизненное состояние, то, по Экхарту, такое
состояние не может иметь места, пока динамика, именуемая Богом, то есть либидо, сокрыта в объектах.
Ибо, говорит Экхарт, пока главная ценность, или Бог, не обретается внутри души — сила находится вне
ее, значит в объектах. Главная ценность должна быть извлечена из объектов, через это Бог вселяется в
душу, и это есть «высшее состояние», и означает для Бога «блаженство». Психологически говоря, это
означает: когда божественное либидо, то есть проецированная преимущественная ценность, познается
как проекция [Не следует ложно понимать распознавание чего-либо в качестве проекции как чисто
интеллектуальный процесс. Интеллектуальное распознавание (инсайт) разрушает проекцию только
тогда, когда она и без того уже созрела для разрушения. Посредством интеллектуального суждения или
воли невозможно извлечь либидо из проекции, если она еще не готова для этого.], так что объекты
вследствие такого познания утрачивают в своем значении, тогда эта ценность начинает считаться за
достояние индивида и от этого возникает повышенное чувство жизни, то есть новый потенциал. Тогда
Бог, то есть высшая жизненная интенсивность, находится в душе, в бессознательном. Однако этого не
следует понимать так, что Бог оказывается тогда совершенно бессознательным, в том смысле, что даже
его идея исчезает из сознания. Дело обстоит скорее так, что главная ценность лишь перемещается и
находится внутри, а не снаружи. Тогда не объекты являются автономными факторами, но Бог
становится автономным психическим комплексом. Но автономный комплекс всегда лишь отчасти
осознан, ибо он лишь условно ассоциируется с эго; иными словами, эго никогда не охватывает его при
этом целиком, ибо тогда он не был бы уже автономным.
Поэтому, начиная с этого момента, определяющим оказывается не преимущественно ценный
объект, а бессознательное. Тогда из бессознательного идут обусловленные влияния, то есть мы
чувствуем и знаем, что они идут из бессознательного, вследствие чего возникает «единство всего
