 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
характер. Если Фрейд говорит о бессознательном, что оно способно только «желать», то это в высокой
степени применимо к бессознательному экстравертного типа. Приноровление к объективно данному и
ассимиляция с ним не допускают осознания неподходящих субъективных побуждений. Эти тенденции
(мысли, желания, аффекты, потребности, чувства и т. д.) принимают, соответственно со степенью их
вытеснения, регрессивный характер, то есть чем менее их признают, тем инфантильнее и архаичнее они
становятся. Сознательная установка лишает их той оккупации энергии, которая сравнительно находится
в их распоряжении и оставляет им лишь ту долю ее, которую она не может отнять. Этот остаток,
обладающий все-таки такой силой, которую не следует недооценивать, есть то, что следует обозначить
как первоначальный инстинкт. Инстинкт не может быть искоренен произвольными мероприятиями
отдельного индивида; для этого потребовалось бы скорее медленное, органическое превращение в
течение многих поколений, ибо инстинкт есть энергетическое выражение определенной органической
склонности.
Таким образом, от каждой подавленной тенденции в конечном итоге все-таки остается
значительный запас энергии, соответствующей силе инстинкта, который сохраняет свою действенность,
хотя он вследствие лишения энергии стал бессознательным. Чем совершеннее сознательная
экстравертная установка, тем инфантильнее и архаичнее установка бессознательного. Иногда
бессознательная установка характеризуется грубым, доходящим до бесстыдства эгоизмом, далеко
уходящим за пределы ребяческого. Тут мы находим в полном расцвете те кровосмесительные желания,
которые описывает Фрейд. Само собою разумеется, что все это является и остается скрытым от взгляда
непосвященного наблюдателя до тех пор, пока экстравертная сознательная установка не достигает более
высокой ступени. Но если дело доходит до преувеличения сознательной точки зрения, то и
бессознательное обнаруживается симптоматически, то есть бессознательный эгоизм, инфантилизм и
архаизм теряют свой первоначальный характер компенсации и становятся в более или менее явную
оппозицию по отношению к сознательной установке. Это проявляется прежде всего в нелепом
преувеличении сознательной точки зрения, которое должно служить подавлению бессознательного, но
которое обыкновенно завершается посредством reductio ad absurdum сознательной установки, то есть
полным крушением. Катастрофа может быть объективной, когда объективные цели понемногу
искажаются в субъективные. Так, например, один типограф, начав простым служащим, в течение
двадцатилетнего долгого, тяжелого труда достиг положения самостоятельного владельца очень крупного
дела. Дело расширялось все больше и больше, и он все больше и больше втягивался в него, понемногу
растворяя в нем все свои побочные интересы. Таким образом дело вполне поглотило его, и это привело
его к гибели; вот как это случилось: в виде компенсации для его исключительно деловых интересов в
нем бессознательно оживились некоторые воспоминания из его детства. В то время ему доставляло
большое удовольствие писать красками и рисовать. И вот вместо того, чтобы принять эту способность
как таковую и использовать ее в виде уравновешивающего побочного занятия, он ввел ее в свое деловое
русло и начал фантазировать о придании своим продуктам внешнего «художественного» вида. К
несчастью, фантазии стали действительностью: он фактически начал производить продукцию согласно
своему собственному примитивному и инфантильному вкусу, и в результате через несколько лет его
дело было погублено. Он поступал согласно одному из тех наших «культурных идеалов», по которому
деятельный человек должен сосредоточить все на достижении одной конечной цели. Но он зашел
слишком далеко и подпал под власть субъективных, инфантильных притязаний.
Однако катастрофический исход может иметь и субъективный характер, в виде нервного срыва
или заболевания. Он происходит оттого, что бессознательное противодействие в конечном итоге всегда
способно парализовать сознательное действие. В этом случае притязания бессознательного
категорически навязываются сознанию и производят тем самым пагубный разлад, проявляющийся в
большинстве случаев в том, что люди или не знают больше, чего они, собственно говоря, желают, и не
имеют ни к чему больше охоты, или же в том, что они хотят слишком многого сразу и имеют слишком
много охоты, но все к невозможным вещам. Подавление инфантильных и примитивных притязаний,
необходимое часто по культурным основаниям, легко приводит к неврозу или к злоупотреблению
наркотическими средствами, как-то: алкоголем, морфием, кокаином и т. д. В еще более тяжелых случаях
этот внутренний разлад кончается самоубийством.
Выдающаяся особенность бессознательных тенденций состоит в том, что они по мере того, как
