 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Реализм, напротив, утверждает существование универсалий —
universalia ante rem, то есть что
общие понятия имеют свое обособленное существование, а именно в смысле платоновских идей.
Несмотря на свою церковность, номинализм является течением, ярко окрашенным скептицизмом, — он
стремится отрицать присущее абстрактному понятию обособленное существование. Номинализм
является, в некотором роде, научным скептицизмом внутри самой косной догматики. Его понятие
реальности неизбежно совпадает с реальностью вещей, познаваемых при посредстве внешних чувств,
— вещей, индивидуальность которых реальна, если ее противопоставить абстрактной идее. Строгий же
реализм, напротив, переносит ударение на абстрактное и утверждает реальность идеи, ставя
универсалии перед вещью (ante rem).
а) Проблема универсалий в античном мире
Указание на платоновское учение об идеях показывает нам, что корни конфликта следует искать в
далеком прошлом. Несколько ядовитых замечаний, встречающихся у Платона, о «запоздалых ученых
старцах» и «нищих духом» указывают нам на представителей двух родственных философских школ,
плохо мирящихся с платоновским духом, а именно киников и мегарцев.
Представитель первой школы,
Антисфен, хотя отнюдь не чуждый сократовской духовной атмосферы и даже друг Ксенофонта,
относился, однако, глубоко отрицательно к прекрасному платоновскому миру идей. Он даже написал
полемическую статью против Платона, в которой непристойно переделал его имя в (?????), что
означает «мальчик-подросток» или «мужчина», но в сексуальном плане, так как (?????) происходит от
слова (
????),
означающее
«penis», «половой член», так что, понимая смысл такой проекции, нетрудно
уяснить, чьи интересы защищал Антисфен, выступая против Платона. Мы видим, что для христианина
Оригена именно эта своего рода первооснова и олицетворяла дьявола: пытаясь преодолеть последнего,
Ориген оскопил себя самого, после чего уже беспрепятственно проник в роскошный и пышный мир
идей. Антисфен, в свою очередь, был язычником дохристианской эпохи, и то, чему фаллос искони
служил символом, а именно чувственное ощущение, было еще близко его сердцу — и не только ему
одному, но, как известно, и всей кинической школе, провозглашавшей своим лейтмотивом возвращение
к природе. Целый ряд причин способствовал тому, чтобы выдвинуть конкретное чувство и ощущение
Антисфена на первый план: он был пролетарий и, как таковой, старался прежде всего возвести свою
зависть в добродетель; кроме того, он не был (????????); то есть чистокровным греком, а принадлежал к
пришельцам. Он и преподавал за стенами Афин, и как представитель кинической философии щеголял
своим пролетарским поведением. Да и вся школа состояла из пролетариев или, по крайней мере, из
людей «с периферии», изощрявшихся в разлагающей критике традиционных ценностей.
Одним из самых выдающихся представителей этой школы был, после Антисфена, Диоген,
присвоивший себе прозвище Kyon — «пес»; на гробнице его действительно можно было видеть собаку,
высеченную из паросского мрамора. Диоген отличался великой и горячей любовью к человеку; все его
существо было проникнуто истинно гуманным пониманием людей, но столь же велика была
беспощадность, с которой он низводил и попирал все, чему свято поклонялись его современники. Он
иронически относился к ужасу, который охватывал его современников в театре во время рассказа о
трапезе Фиеста или о кровосмесительной связи Эдипа со своей матерью; свою насмешку он объяснял
тем, что в антропофагии, мол, нет ничего плохого, ибо мясо человека вовсе не занимает
привилегированного положения к мясу других животных, и в кровосмесительной связи нет беды и не
должно быть страдания, доказательством и поучительным примером чему могут послужить наши
домашние животные. Мегарская школа и школа киников являли много родственных черт. Но не была ли
Мегара неудачной соперницей Афин? На заре своих дней Мегара обещала много: она основала
Византию и вторую, гиблейскую Мегару в Сицилии, но вскоре в стране возникли внутренние раздоры,
от которых она пострадала и быстро дошла до полного упадка, в то время как Афины опередили ее во
всех отношениях. Грубые мужицкие остроты получили в Афинах название «мегарских шуток». Много
характерных и особенно показательных для мегарской философии черт объясняются именно завистью,
впитанной с молоком матери. Мегарская философия, как и философия киническая, отличалась крайним
номинализмом, диаметрально противоположным реализму идей у Платона.
Выдающимся представителем этой школы был Стильпон из Мегары, о котором рассказывают
