 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сфере». Недаром в ближайшем контексте Вебер подменяет «сферу» «силой»: первая
сила, в конфликт с которой попадает чисто религиозное сообщество, — это
«естественное Родовое сообщество»
10
. Еще одно обозначение — уже приведенная
выше формула «порядки и ценности мира» — выражение, как видно из контекста,
вполне взаимозаменимое со «сферой»
11
. Вебер и дальше в процессе изложения не
оказывается ни от термина «сфера» (например, он говорит об «эстетической и
эротической сфере»
12
), ни от выражения «порядки мира» (например, «политические
порядки мира»
13
). Но как только дело доходит до конкретной характеристики этой
«сферы» или «порядка», как правило, всплывает понятие «космос».
Так, в общем, Вебер говорит об экономической сфере. Но, характеризуя следующее
своим рациональным критериям хозяйство, он вполне определенно пишет: «Космос
современного рационального капиталистического хозяйства становился ... чем больше
он следовал своим собственным имманентным законам, тем более недоступным
всякому мыслимому отнесению к религиозной этике братства»14. Немного ниже, в
контексте рассуждений о пуританской этике профессионального призвания, Вебер
вновь говорит об «экономическом космосе»
15
. То же самое — применительно к
искусству. В принципе это — «эстетическая сфера». Но, все больше следуя своим
собственным законам, «искусство теперь конституируется как космос все сознательнее
постигаемых собственных самостоятельных ценностей»
16
.
Большой фрагмент о политике не содержит тут упоминания о Космосе. Правда,
терминологически Вебер последователен: «акосмическая доброта и братство
мистических поисков спасения» однозначно сопряжена у него с их «радикальным
аполитизмом»
17
. Но дело в том, что в данном фрагменте политика рассматривается
Вебером в первую очередь как насилие и война, а не как рациональное предприятие, о
чем он говорит тут более чем скупо. Зато нижеследующие рассуждения звучат опять-
таки вполне определенно: «Внешний порядок социального сообщества, чем больше он
становился культурным сообществом государственного космоса..»
18
, всюду явно мог
быть сохранен лишь при помощи грубой силы, мало заботящейся о справедливости. И
за этим опять следует высказывание об «овеществленном экономическом космосе»
19
. А
вот применительно к эротической сфере о Космосе совсем не говорится: все более
следуя своим законам, она именно поэтому вела к самой иррациональной и притом
реальной сердцевине жизни
20
. На другом полюсе находится рациональное познание,
наиболее принципиально и сознательно противоречащее этическим постулатам
религии. Эмпирическое рациональное познание последовательно проводит раскол-
довывание мира, превращая его в каузальный механизм, цепочку причин и следствий.
Это, конечно, полностью противоречит «притязаниям этического постулата: что мир
есть упорядоченный Богом, то есть некоторым образом этически осмысленно
ориентированный космос»
21
. Эта идея развита Вебером в рассуждении столь важном,
что следует привести его полностью:
«Рациональное познание, к которому апеллировала ведь и сама этическая
религиозность, образовало, автономно и светски следуя своим собственным нормам,
космос истин, который не только
больше не имеет никакого отношения к постулатам
рациональной религиозной этики, а именно: что мир как космос удовлетворяет ее
требованиям или обнаруживает какой-либо «смысл», — но принципиально должен был
отвергнуть это притязание. Космос естественной каузальности и постулированный
космос этической каузальности воздаяния находятся в непримиримом противоречии. И
хотя наука, которая создала этот первый, по-видимому, не могла надежно удостоверить
свои собственные предпосылки, она, именем «интеллектуальной честности», выступила
с притязанием на то, что именно она является единственно возможной формой
мыслящего рассмотрения мира»
22
.
Итак, можно, кажется, утверждать, что Вебер употребляет понятие «космос» не
случайно. Ему требуется столкнуть «мир как космос», космос рациональной
религиозной этики с вычленившими-ся отдельными сферами, которые при полной
рационализации и следовании своим собственным законам не нуждаются больше в
религиозно-этическом обосновании или оправдании. Политика (как война) и эротика
могут не менее или даже более полно захватывать человека, чем обозначаемые как
«космос» сферы. Но они иррациональны, соприкасаются с глубинным корнем жизни
(эротика) и смерти (политика как война), а космос по своему понятию всеобъемлющ и
рационален.
То, что рассуждения Вебера не онтологичны, тут ничего не меняет. Конечно, нельзя
трактовать его слова так, что реальный Космос раскалывается. Вебер пишет о людях, их
воззрениях и мотивируемом этими воззрениями поведении. Однако и это не так просто
расшифровывается. Зададим по поводу приведенных рассуждений Вебера только два
вопроса: во-первых, где находится наблюдатель? И во-вторых, что мешает нам
трактовать перечисленные «космосы» как региональные онтологии] Вопрос о месте
наблюдателя (его можно также формулировать в терминах «кибернетики второго
порядка» — см. об этом статьи Д. Беккера и Н. Лумана, с. 189—216 наст, изд.)
