 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
энтузиазм, сделавший их равнодушными к любому внешнему авторитету Писания, в
основе своей не мистический, а исконно христианский. Он оттеснил другие (и более
важные) элементы пророческо-израильской и исконной христианско-павловской
набожности: веру в Откровение Бога и спасительную весть в истории, приобретя тем
самым мистический вид. По своему внутреннему духу «спиритуалисты» тесно связаны
с набожностью, господствующей в протестантских сектах, особенно у крестителей.
** На возникшее в ходе дискуссии возражение, что католический модернизм был
осужден Пием X и поэтому не может рассматриваться как католический, я должен
ответить: «Официальное осуждение церковными властями церковного или
теологического направления не является (с чисто историко-религиозной точки зрения)
достаточно авторитетным для квалификации его как католичества. В истории церкви
нередко бывают случаи, что то или иное течение на первых порах подвергается
нападкам, потом к нему относятся терпимо, а в дальнейшем даже санкционируют.
Ничто не является более показательным в этом отношении, чем изначальное
осуждение Римом применения аристотелевской философии в теологии; потом
аристотелизм посредством Фомы добился церковного признания, и, наконец, Пий X
под угрозой церковного наказания рекомендовал его к применению. Трагическая иро-
ния состоит в том, что (как установил впервые Тирелл в «Hibbert Journal» Januar-heft.
1908) Пий X в «Encyclica Pascendi» осудил модернизм в таких же выражениях, в каких
Грегорий IX в «Epistala ad magistros theologiae Parisienses» (1328) осудил
рекомендованный ныне Пием X томистский аристотелизм. При этом он явно цитирует
тот же документ: «Quidam apud vos, spiritu vanitatis ut uter distenti, positos a partibus
terminos profana transferre satagunt novitate; coelestis paginae intellectum... ad doctrinam
philosophicam rationalium inclinando, ad ostentationen scien-tiae, non profectum aliquem
auditorum... ipsi, doctrinis variis et peregrinis abducti, redigunt caput in caudam, et ancillae
cogunt famulari reginam» (Denzinger 379, Michelitsch, Der Syllabus Pius X. 1908. 215).
Если к этим удивительным превращениям относиться серьезно, то вполне вероятно,
что Луази и Тиррелл когда-нибудь получат признание церкви. (Ср. исто-рико-
религиозные характеристики модернизма: Soderblom N. Religionsproblemet inom
Katolicism och Protestantism. 1910. Forsta boken: Modernismen).
*** Ср. приведенные здесь положения с высказываниями Лютера, помещенными в
начале статьи.
**** Догматическая спекуляция о божественной природе Христа и ее отношение к его
человечности нашла у Лютера свою основу в сильном переживании Христа (как я уже
говорил ранее в ходе дискуссии). «Бог в Христе». Христология Древнейшего
христианства возрождается здесь с новой силой, в противоположность Догматической
христологии IV века, которая воплотила в своем учении о двойственной природе
эллинистическую концепцию. Очень характерными в этом отношении являются
следующие слова Лютера (выбранные Гарнаком ко II части 3-го тома «Истории
догматики»): «И так софисты изобразили Христа, как будто бы он был человек и Бог;
посчитали его ноги и руки, странным образом смешали обе его природы, что является
лишь софистическим познанием Господа Иисуса Христа. Христос же был назван
Христом не потому, что имел две природы. Как меня это касается? Он носит свое
утешительное имя за свои дела, которые он принял на себя. То, что он по природе
своей человек и Бог, касается только его, но то, что он творит в мире, распространяет
свою любовь на всех и на меня и становится моим спасителем и утешителем, — это
происходит мне в утешение» (Erl. 35, 207) Ср. также точное замечание Ф. Лоофса
(Loofs F. Leitfaden zum Studium der Dogmengeschichte
4
724): «Теология,
ориентированная на историю спасения, возвращается к этим мысленным построениям
без какого-либо знания истории догматики от древнего религиозного модализма. Это
соответствует мысли Лютера (уже с 1519 года и до конца его деятельности), об этом же
