 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
присвоение прибавочной стоимости толкуется как скрытый механизм, который
«создает цены, заработки, доходы, прибыль, ренту и т. п. феноменальные формы.
Однако такая концепция проблематична в двух отношениях. Во-первых, она может
приводить к взгляду на такие общества как на характеризуемые некоей «выраженной
совокупностью» свойств, все аспекты или элементы которой — просто феноменальные
формы определенной внутренней сущности или механизма. И, во-вторых, она не дает
точного описания тех видов практики, в которые должны включиться индивиды, чтобы с
необходимостью породить эти феноменальные формы. Многие аспекты
капиталистического общества не являются непосредственным выражением его
центрального механизма. Они — результат тех форм социальной практики и борьбы,
которыми вынуждены заниматься самостоятельные субъекты»
12
.
Все это реальные недостатки, но они кажутся мне недостатками марксизма
13
и, более
точно, определенных современных интерпретаций его, особенно западногерманскими
«логиками капитала» (которые, насколько я знаю, не в восторге от реализма), а не
дефектами, внутренне присущими реалистской метатеории как таковой. Лекарство
против этих недостатков отчасти содержится в собственном, не менее реалистском
анализе тем же Урри «социального пространства (в котором складываются и воспроиз-
водятся конкретные субъективности), различных форм и эффективности социальной
борьбы, характера государства»
14
.
Противоположная тенденция растворять структуры в действии и взаимодействии
может показаться более естественным следствием реалистской позиции. Реализм в
естественных науках часто опирался на предполагаемую реальность сущностей,
постулированных научными теориями, а не на истинность самих теорий. Теории
электрона приходят и уходят, но мы знаем об электронах слишком много и слишком
хорошо умеем управлять ими, чтобы сомневаться в их реальности. Говоря словами Яна
Хакинга, «если вы можете рассеивать их, то они реальны»
15
. Но в самом ли деле мы
хотим сказать подобное о таких «сущностях», как протестантская экономическая
жизнь, «habitus» Бурдье, бессознательное Фрейда и т. д.? Не следует ли
говорить, вместе с Ромом Харре, о социетальных символах?
Согласно взгляду, который я намерен защищать, общество и институты внутри него
не должны восприниматься как независимо существующие реалии, о которых мы
порождаем символы. Скорее они сами — символы, которые мы описываем при
объяснении определенных проблемных ситуаций. Так, понятие тред-юниона или
университета следует трактовать как теоретическое понятие, оправдываемое его
объяснительной силой, а не как описательное понятие, оправдываемое его
соответствием независимой реальности. Формы социального и естественнонаучного
объяснений одинаковые, но их онтологические предпосылки и метафизические
структуры совершенно разные. За символами действительности, которые придуманы в
целях объяснения в естественных науках, кроется реальный мир действенных вещей;
но за символами, придуманными для объяснения социальных взаимодействий
посредством социальных действий, не лежит ничего, кроме самих действователей, их
приспособительного поведения и их идей»
16
. Так, по Харре, классовая теория
«описывает популярный образ или символ. Эхо не теория, которая описывает
независимую реальность. Она создает базу для обширного ряда объяснений, в
категориях которых можно сделать общепонятными разнообразные несходства между
людьми... И, по моему убеждению, классы существуют лишь постольку, поскольку их
мыслят существующими, и функция такого понятия — обеспечивать стандартное,
готовое, легко принимаемое объяснение для понимания того, что случилось само
собой»
17
.
Проблема этой линии аргументации в том, что если термины «объяснение»,
«общепонятное», «лекго принимаемое» — все не относятся к чему-то большему, чем
