 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
община, по-видимому, не могла поверить в мои научные цели. Жители деревни подозревали во мне
агента, приехавшего для проведения расследования по таким делам, как споры о земельной
собственности, вызванные обсуждением Акта Говарда-Уилера. Согласно старинным картам,
существующим только в памяти народа, земля юрок - это составная картинка-головоломка из
общинных земель, земель с общим владением и частной земельной собственности. Сопротивление Акту
Говарда-Уилера, запрещавшему индейцам продавать их земли «неиндейцам», приняло форму споров о
том, на что каждый отдельный индеец племени юрок мог претендовать и что он мог продать, если этот
Акт будет отменен. Вероятно, в связи с этим жители деревни приписывали мне в качестве одной из
моих секретных миссий намерение обманным путем установить права земельной собственности членов
общины, что не удалось сделать государственным чиновникам. Вдобавок, смертельная болезнь
молодого шекера
[Шекер - член американской религиозной секты шекеров, относящейся к
протестантскому течению пятидесятников, возникшему в начале XX века в США. - Прим. пер.] и визит
верховного шекера с севера обострили религиозные проблемы. Шумные моления и танцы наполнили
ночной воздух. Против шекеризма в то же время выступал не только государственный врач,
осматривавший меня в низовьях реки, плюс те немногие, оставшиеся в живых после испытания на себе
древнего искусства юрокской медицины, но и недавно прибывший в общину мессионер. Он
принадлежал к адвентистам седьмого дня и был тем единственным, помимо меня, белым в этой общине,
кто любезно раскланиваясь со мной, хотя и не скрывая неодобрения к сигарете в моей руке,
дополнительно компрометировал меня в глазах туземцев. Потребовался не один день одинокого
ожидания, прежде чем я смог обсудить с некоторыми индейцами их подозрения и найти информантов,
которые дали дополнительные сведения, проясняющие общие черты традиционного детства юрок. Но
как только конкретный индеец узнает, что вы - друг, он утрачивает свою основанную на давней
традиции подозрительность и становится информантом, держащимся, впрочем, с большим
достоинством.
Я полагаю, неподавляемое и откровенно циничное отношение большинства индейцев юрок к
белому человеку следует отнести за счет гораздо меньшей внутренней дистанции между юрок и
белыми, чем между белыми и сиу. В центростремительных основах жизни юрок было много такого, что
не требовало переучивания с приходом белых. Индейцы
племени юрок жили в прочных каркасных
деревянных домах, наполовину врытых в землю. Каркасные дома теперешних жителей деревни ставятся
рядом с ямами, которые некогда вмещали подземную часть жилищ предков. В отличие от индейца сиу,
который внезапно утратил фокус своей экономической и духовной жизни с исчезновением бизонов,
юрок до сих пор видит и ловит лосося, ест его и говорит с ним. Когда в наши дни мужчина племени
юрок сплавляет лес по реке, а женщина выращивает овощи, их занятия не далеки от первоначальных:
изготовления выдолбленных из бревен лодок (бывшего экспортного промысла), собирания желудей и
выращивания табака. Главное же, юрок всю свою жизнь имел дело с собственностью. Он знает, как
обговорить дело на языке долларов и центов, причем с глубоким ритуальным убеждением. И ему не
нужно отказываться от этой «первобытной» склонности в ориентированном на деньги мире белых.
Поэтому его обиды на США находят иное выражение, чем молчаливая, затаенная форма пассивного
сопротивления жителя прерий.
Четвертого июля, когда для участия в продолжавшемся всю ночь ритуальном танце нанимались
«плакальщики года», у меня была возможность наблюдать за многими детьми, собравшимися
посмотреть танец, кульминация которого ожидалась лишь к рассвету. Они выглядели сильными,
энергичными, но в то же время грациозными и спокойными и на удивление примерно вели себя на
протяжении долгой ночи.
2. Юрокская детская психиатрия
Фанни, один из старейших информантов Альфреда Кр¸бера, называла себя «доктором».
Впрочем, так ее называли и другие. Что касается лечения ею соматических расстройств и применения
юрокской физиотерапии, то здесь я не мог вести с ней профессиональный диалог на равных. Однако
Фанни проводила еще психотерапию с детьми, и в этой области существовала реальная возможность
обменяться мнениями. Она от души смеялась над психоанализом, главные терапевтические принципы
которого, как вскоре будет видно, легко поддаются выражению на ее профессиональном языке.
Дружелюбие и сердечность этой очень старой женщины излучали какой-то особенный, теплый свет.
Когда грусть заставляла ее быстрый взгляд и улыбку скрываться за высеченным
из камня узором
морщин, это была драматическая грусть, абсолютная погруженность в себя, а не та застывшая маска
