 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
1. Я вижу эту книгу – черный пупырчатый коленкор с серебряным готическим
тиснением: «Война». Здесь начинается с пещерных племенных схваток и кончается
финансированием современного терроризма. Здесь излагаются варианты мотивов и зачинов;
здесь рассчитываются риски и соотносятся неизбегаемые потери с вероятностными
выигрышами. Здесь учитывается география, климатология, этнография и масштаб.
Классифицируется оружие и перечисляются цели. И – примеры, примеры, примеры: от
Граника до Суэца и от Кесады до Чаки. Интенданты и пленные, фронтиреры и дипломаты,
проценты, километры, месяцы и кривая рождаемости.
Нет такой книги. Не то материала много, не то мозгов мало.
О главном приходится самим.
2. Существующая теория войны сколь разветвленна, столь и несложна. И носит, в
основном, характер назывной и перечислительный.
Во-первых, значит, война – это острый конфликт между социальными группами,
странами и т. п., в разрешении которого широко участвуют вооруженные силы. Это –
ноль-информация.
Во-вторых. Аспекты войны выделяются: философские, политические, экономические,
религиозно-идеологические, юридические, социологические и психологические. Логично и
понятно. Рассматривай на разных уровнях: вот причины, вот цели, вот следствия.
В-третьих. В вышеперечисленных аспектах войны могут быть справедливые и
несправедливые, прогрессивные и реакционные (?!), священные и агрессивные. А также
гражданские, национально-освободительные, интервенции. А также война может быть
локальной, ограниченной, тотальной, региональной. А также воздушной, партизанской,
холодной, ядерной, психологической, химической. Bay.
В-четвертых. В общем плане, в философическом. Продолжают сосуществовать две
основные точки зрения. Весьма традиционные. Гоббс утверждал, что человек вообще
агрессивен, оттого и войны неизбежны. Монтескье, напротив, полагал человеческую
природу миролюбивой, а вот социум, общество, устроены скверно и толкают людей к войне,
с чем прогресс и должен бороться.
Заметим, что оба были отчасти правы. Гоббс говорил об индивидуальной, прямой
агрессивности. Монтескье – если немного вдуматься и переформулировать его тезис –
противопоставлял индивидуальное миролюбие доминирующей косвенной агрессивности,
агрессивности системной.
3. Но к этому, пожалуй, следует добавить вот что. Война может быть рациональной и
нерациональной .
Если есть ясные цели и задачи, и выигрыш войны решает эти задачи – все просто.
Освободиться от ига чужаков. Или напротив – захапать добро чужаков. То есть: улучшить,
по своему разумению, свою жизнь. Без жертв, конечно, не бывает, но – мы победили, мы
молодцы и герои. Здесь возникает впечатление, что на все – разум и воля людей, вот и надо
думать, аргументировать, поступать во благо, учиться урокам истории и двигаться в
сравнительно светлое будущее.
Но столь близкий и масштабный XX век дал нам ужасающе наглядные примеры
внерациональности войн. И прежде всего – Первой Мировой.
Поистине удивительная война. Моря крови, десятки миллионов жертв, четыре года
окопных страданий в грязи и огне. И чего ради? И кто выиграл? И кому стало лучше? И кто
чего добился? Мира на Балканах как не было сто лет назад, так и нет, и не предвидится.
Австро-Венгрия развалилась навсегда. Россия вверглась в столетие великих бедствий.
Германия обескровела, обнищала, съежилась. А Великобритания навсегда перестала быть
величайшей империей и с двадцатилетней затяжкой утеряла статус мировой сверхдержавы.
Измельчала и Франция, слава которой осталась в прошлом.
В равной борьбе противоборствующие стороны уничтожали друг друга год за годом. А
что удивительно: никто не ставил целью уничтожить страну-врага, лишить политического
