 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
практическое действие бессильно. Но также бессильно и психическое отражение, как
рациональное (что очевидно), так и эмоциональное. В самом деле, эмоция, коль скоро она
является особым отражением, [7] может только выразить субъективный смысл ситуации,
предоставив субъекту возможность рационально осознать его, смысл, молчаливо
предполагающийся наличным до и независимо от этого выражения и осознания. Иначе:
эмоция только констатирует отношение между "бытием и долженствованием", но не
властна изменить его. Так мыслится дело в теории деятельности. Не обладает
способностью разрешить подобную психологическую ситуацию и развертывающийся на
основе эмоции процесс решения "задачи на смысл", поскольку он как бы продолжает на
другом уровне отражение, начатое эмоцией.
Итак, предложенная нами "экзаменационная" Ситуация оказывается неразрешимой ни для
процессов предметно- практической деятельности, ни для процессов психического
отражения. Как далеко бы мы ни шли по линиям этих процессов, нигде не наступит такой
момент, когда благодаря им человек справится с непоправимой бедой, вновь обретет
утраченный смысл существования, "духовно оправится", по выражению М. Шолохова. Он
может в лучшем случае очень точно и глубоко осознать, что произошло в его жизни, что
значит для него это событие, т.е. осознать то, что психолог назовет "личностным
смыслом" события и что сам человек в данной ситуации может ощутить как лишение
смысла, как бессмыслицу. [8] Подлинная проблема, стоящая перед ним, ее критический
пункт состоят не в осознании смысла ситуации, не в выявлении скрытого, но имеющегося
смысла, а в его созидании, в смыслопорождении, смыслостроительстве.
Процессы этого рода и составляют то искомое измерение психологической реальности,
для которого в теории деятельности нет соответствующей категории. Предлагая на это
место понятие переживания и переходя таким образом ко второй, "позитивной", фазе его
введения, необходимо отвести возможные претензии на роль этой категории со стороны
понятия смыслообразования. Последнее в том виде, в котором оно обращается в теории
деятельности, часто употребляется применительно к процессу возникновения любого
личностного смысла (а не применительно к возникновению осмысленности), т.е.
безотносительно к выделению особых, смыслообразующих мотивов. Но главное даже не в
этом: смыслообразование рассматривается как функция мотива (77; 78; 89), а когда мы
говорим о смыслопорождении, то имеем в виду особую деятельность субъекта. [9]
Специфика этой деятельности определяется в первую очередь особенностями жизненных
ситуаций, ставящих субъекта перед необходимостью переживания. Мы будем называть
такие ситуации критическими. Если бы требовалось одним словом определить характер
критической ситуации, следовало бы сказать, что это ситуация невозможности.
Невозможности чего? Невозможности жить, реализовывать внутренние необходимости
своей жизни.
Борьба против этой невозможности за создание ситуации возможности реализации
жизненных необходимостей и есть переживание. Переживание – это преодоление
некоторого "разрыва" жизни, это некая восстановительная работа, как бы
перпендикулярная линии реализации жизни. То, что процессы переживания
противопоставляются реализации жизни, т.е. деятельности, не означает, что это какие-то
мистические внежизненные процессы: по своему психофизиологическому составу – это те
же процессы жизни и деятельности, но по своему психологическому смыслу и
назначению – это процессы, направленные на самое жизнь, на обеспечение
психологической возможности ее реализации. Таково предельно абстрактное понимание
переживания на бытийном уровне описания, т.е. в отвлечении от сознания.
