 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
242
целая индустрия чекистской пропаганды, главным принципом которой было отсутствие всякой
правдоподобности и конкретики.
А потом, как водится на Руси, фигуры идолов побросали в Днепр, вздернули на тросу
железного Феликса, и бичевание КГБ стало признаком хорошего вкуса… Как будто топор в
руках палача сам виноват в том, что вручили его не плотнику или мяснику…
Писать о работе спецслужб нелегко, потому что невозможно это делать, не понимая
чекистской ментальности. Потому что, в отличие, скажем, от милиции, где все понятно и
просто, в коридорах Лубянки царят интриги, повальное недоверие и прочие атрибуты
мадридского двора…
У журналиста, взявшегося за эту тему, не должно быть ни предвзятого пессимизма, ни
восторженного романтизма. Он должен понимать, что вступает на минное поле, где, как
известно, время от времени случаются взрывы. И ещ¸ заранее приготовиться к тому, что очень
скоро на него начнут косо смотреть коллеги и разглядывать погоны под его пиджаком. Ведь нет
в России организации более загадочной и таинственной, чем та, что ещ¸ недавно носила
название из трех, известных всему миру, букв…
11.07.1999
ГЕНЕРАЛ ИЗ ШТРАФБАТА
Я долго не мог понять, на кого он похож. Разговаривая с ним, наблюдая, как он беседует с
другими, я постоянно ловил себя на мысли, что кого-то он мне напоминает.
Только теперь я понял кого — тюленя.
Такой же огромный, неуклюжий. В мой «форд» он втискивался в три приема. Вылезал —
согнувшись в три погибели. Я отодвигал сиденье как можно дальше, но это не спасало: правой
рукой он держался за поручень, левой придерживал неизменную шапку-пирожок, оставшуюся
ещ¸ со времен Политбюро.
—
Эх, — вздыхал он. — Вот раньше у меня была «чайка»…
—
Удобнее?
—
Просторнее…
Он и говорил, и жестикулировал, и двигался невозмутимо, с достоинством. Немигающе
смотрел сквозь толстые линзы очков, и под этим взглядом становилось как-то не по себе.
Но когда он снимал очки, сходство с неуклюжим тюленем моментально исчезало. Как и у
всех близоруких людей, без очков выражение лица его совершенно менялось. Появлялось
что-то трогательное, беззащитное. Из сурового немногословного генерала, чей портрет мы
носили на демонстрациях, он превращался в обычного старика. Который, кстати, совершенно
был не похож на того, другого, с портрета.
И когда смеялся, он тоже переставал походить на свой портрет. Морщины на высоком лбу
собирались в нотную линейку. Обнажались крепкие желтые резцы. Он покряхтывал, крутил
головой, словно пловец, в уши которому попала вода.
И обязательно расстегивал верхнюю пуговицу на рубашке…
* * *
Несколько лет подряд я уговаривал бывшего председателя КГБ СССР Виктора
Михайловича Чебрикова дать мне интервью.
Регулярно, раз в месяц, звонил ему домой и каждый раз слышал одно:
—
Давайте чуть-чуть обождем. Позвоните через месяц.
Так продолжалось до декабря 96-го.
Ко дню чекиста, переименованному по воле президента в День работника органов
безопасности, я решил сделать мини-интервью со всеми экс-председателями и директорами.
Согласились все. Даже престарелый Виталий Федорчук, которого, в пику Андропову, Брежнев
поставил командовать КГБ весной 82-го, о чем чекисты до сих пор вспоминают с ужасом.
(Справедливости ради скажу, что интервью у Федорчука пришлось брать по телефону. В
