 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
244
специально полез в дипломат за «ксивой». «Консультант Управления делами ФСБ России», —
было написано там. Орденские планки тянулись до самого низа фотографии. Думаю, несколько
рядов колодок в удостоверение не вместились.
В редакционном кабинете два часа Чебриков рассказывал о себе. О войне. О работе на
металлургическом заводе. О Днепропетровском обкоме. О КГБ. Об Андропове.
Диктофон он включать запретил. Записывать за ним — тоже.
—
Это первая встреча, притирочная. Может, я ещ¸ откажусь.
Не отказался. Хотя и пытался.
—
Ну как рассказать все? Пожил, слава богу. Да и ни к чему это. Для кого? Скажут еще:
вот, рисуется.
Впоследствии встречались мы с ним раз пять или шесть. Я заезжал за ним на машине, вез
на Лубянку. В Центре общественных связей ФСБ нам выделили кабинет.
Всякий раз Чебриков входил в желтое здание, где проработал 22 года, по-хозяйски, словно
он все ещ¸ — председатель КГБ.
—
Здравствуйте, товарищи, — приветствовал прапорщиков у дверей. — Как настроение?
Ничего не поделаешь: партийно-покровительственный стиль въелся в него слишком
глубоко.
Помню, к нам в комнату зашел поздороваться замначальника ЦОСа.
—
Так, — властно изрек Чебриков. — При мне служил?
—
Служил, Виктор Михайлович.
—
Где?
—
В кадрах.
—
Нормально. Я кадры курировал… Садись.
Пожалуй, ни одно другое интервью не доставалось мне так тяжело. Чебриков говорил
заскорузлым, официальным языком. Предпочитал выражения, типа «хочется отметить»,
«большой вклад», «была проделана значительная работа».
При этом о самом интересном — о КГБ — рассказывал крайне скупо. Перебивать себя не
давал. Ответ на каждый вопрос занимал у него минимум минут двадцать.
Одна встреча вообще прошла впустую. Часа два он сидел перед диктофоном и крутил
головой.
—
Подожди, не включай. Дай собраться с мыслями.
Хотелось бросить все, но я сдерживался, понимая, что потом никогда себе этого не прощу.
Делал вид, что внимательно слушаю, и думал о своем — пленка в диктофоне все равно
крутилась.
Но на четвертой встрече он неожиданно сказал:
—
Я вижу, ты скучаешь. Запомни: хороший журналист должен быть терпеливым.
Странно. Мне казалось, он не замечает моей скуки…
* * *
Мне трудно судить, каким он был председателем КГБ. Говорят о нем разное. И хорошее, и
плохое. Что, впрочем, свойственно для людей неординарных.
Вполне возможно, он сыграл не самую лучшую роль в нашей истории. Диссиденты,
отказники, тотальный контроль. Вполне возможно…
Но я познакомился уже не с председателем КГБ. Не с членом Политбюро и даже не с
секретарем ЦК КПСС. С обычным стариком. Немного вздорным, тяжелым, властным. Но
интересным и сильным.
Хотя не таким уж стариком он и был. После нашего визита в ФСБ Чебриков обратился к
буфетчице:
—
Дайте чего-нибудь выпить.
—
Выпить?! Минералки, колы?
—
Выпить! Водка у вас есть?
Удивленная официантка поставила перед ним бутылку «Праздничной». Я попытался
