 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
няет соблазна этого рассказа, который едва ли можно считать апологией истины.
Поразительно: ведь это неизбежное свидание могло и не состояться, нет никаких
оснований полагать, что солдат явился бы на него, не произойди эта случайная встреча,
усугубленная случайностью наивного жеста Смерти, который вопреки ее воле оборачивается
манящим жестом соблазна. Если бы смерть просто призвала солдата к порядку, то история
лишилась бы своего очарования, но этим дело не ограничивается — все здесь построено на
одном невольном движении. Ни сознательной стратегии, ни даже бессознательной уловки в
поведении смерти не заметно, как вдруг в ней нежданно раскрывается целая бездна соблазна:
соблазн того, что проходит стороной, обольщение знака, который подкрадывается смертным
приговором без всякого ведома партнеров (не только солдата, но и самой смерти), знака слу-
чайного, как бросок костей, но который определяется каким-то иным чудесным либо
злополучным совпадением. Совпадением, которое придает траектории этого знака характер
остроты.
Никто в этой истории не заслуживает никаких упреков — а иначе выходит, что и царь,
отдавший солдату коня, тоже кругом виноват. Нет: только кажется, что персонажи обладают
свободой действий (смерть вольна сделать некий жест, солдат волен бежать), но за этой
кажущейся свободой выясняется, что каждый следовал какому-то правилу, которое по-
настоящему не
136
