 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
аморальную как заклятая доля, подцепить волокитством обольстителя, который умелой
тактикой доведет ее до эротической самоотдачи, после чего она перестанет быть силой
соблазна, перестанет быть опасной силой.
Так что сам обольститель ничего из себя не представляет, исток соблазна целиком в
девушке. Потому-то Йоханнес и может утверждать, что сам ничего не изобретал, а всему
выучился у Корделии. Никакого лицемерия в этом нет. Расчитанное обольщение лишь
зеркало природного, питается им как из источника, но лишь затем, чтобы вконец его
истребить.
И потому также девушке не предоставляется никакого шанса, никакой инициативы в этой
игре обольщения, где она смотрится просто беззащитным объектом. Дело в том, что вся роль
ее уже целиком отыграна до того, как начнется игра обольстителя. Все, что могло свер-
шиться, уже наперед имело место, и обольстителю своими действиями только и остается, что
подчистить какой-то недочет природы или принять уже брошенный вызов, который заключен
в красоте и природной прелести девушки.
Обольщение тогда меняет смысл. Из аморального, распутного предприятия,
осуществляемого в ущерб добродетели, из циничного обмана в сексуальных целях (что
особого интереса не представляет) оно становится мифическим, приобретая значимость
жертвоприношения. Вот почему с такой легкостью получается им согласие "жертвы", которая
самоотдачей своей в некотором роде
177
