 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Итак, есть два синхронных момента обольщения, или два мгновения одного момента:
необходимо востребовать всю взыскательность молодой девушки, мобилизовать все ее
женские ресурсы, но вместе с тем оставить их в подвешенном состоянии — конечно же, не
пытаться застигнуть ее врасплох за счет ее инертности, в пассивной невинности; необходимо,
чтобы в игру вступила свобода девушки, потому что эта-то свобода, увлекаемая своим
внутренним движением, следуя собственной изначальной кривизне либо внезапному изгибу,
запечатленному в ней обольщением, и должна как бы спонтанно достигнуть той точки,
неведомой для нее самой, где она гибнет. Обольщение — это судьба: дабы она свершилась,
требуется полная свобода, но также и то, чтобы свобода эта всецело тянулась, как
сомнамбула, к собственной гибели. Девушка должна быть погружена в это второе состояние,
которое дублирует первое, — состояние прелести и самовластия. Подстрекнуть это сомнам-
булическое состояние, в котором разбуженная страсть, хмельная сама собой, падет в западню
судьбы. "Глаза смыкаются, кругом настает ночь, а внутри ее светлый день!"
Умалчивание, запирательство, самоустранение, искажение, разочарование, передергивание
— все нацелено на то, чтобы вызвать это второе состояние, тайну истинного обольщения.
Если обольщение заурядное цепляет настойчивостью, то истинное окручивает отсутствием —
точнее, изобретает что-то вроде искривленного пространства, где знаки, сбитые со своей
траекто-
191
