 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
женщин — только маска, под которой ловко прячется женское. Маска рабской зависимости.
Но к этой уловке женское вынуждается лишь в той самой структуре, где его определяют и
вытесняют, где сексуальная революция определяет и вытесняет его еще более драматично —
но что за странная аберрация как нарочно (нарочно для кого? понятно, что для мужского)
заставляет нас верить, что здесь-то и разворачивается вся история женского? Вот оно,
вытеснение, уже в полном объеме присутствующее в рассказе о сексуальной и политической
нищете женского, оставляя за скобками любой иной способ проявления силы и суверенности.
Но есть альтернатива сексу и власти, о которой психоанализ ничего не может знать,
потому что его аксиоматика носит сексуальный характер, и нет сомнений, что альтернатива
эта действительно относится к строю женского, понятого уже за рамками оппозиции
мужское/ женское — мужской по существу, сексуальной по назначению, не допускающей ни
малейшего нарушения, поскольку в таком случае она просто прекращает свое существование.
И эта сила женского есть сила соблазна.
Упадок психоанализа и сексуальности как жестких структур, их измельчание в
психомолекулярной вселенной (где, кстати, и происходит их окончательное освобождение)
позволяет нам разглядеть иную вселенную
34
