 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
26
в будущее.
Эта «пассивная» роль терапевта нередко оказывается чрезвычайно тяжелой. Иногда она может
быть просто невыносимой. Но это и есть то единственное, что мы можем предложить пациенту на
первом этапе, так как для того, чтобы выразить свою кричащую боль, мучительное чувство
одиночества, жалобную мольбу о поддержке и ужас покинутости вместе со слезами бессилия, ему
нужна вначале та безопасная и принимающая атмосфера, где он может их открыто проявить, не
опасаясь упреков за то, что он оказался в такой, не поощряемой современной культурой,
унизительной ситуации бессилия и неспособности самостоятельно справиться у этой утратой.
Если эти потребности выражения горя вовне не будут удовлетворены, у них не останется иного
«выбора», как быть вытесненными, и мы знаем, что в этом случае их быстро заменят симптомы
психопатологии или соматизации. А если терапевт оказался недостаточно принимающим и
понимающим, пациенту придется искать другие способы «заглушить» свое горе. Что удивительно
— социум обычно снисходительно принимает «запивание» горя «горькой», но не готов принять
обращенные к нему плач и мольбу о помощи. Объяснение этому, в принципе, найти нетрудно—в
той же работе Фрейда «Тотем и табу» анализируются (существующие в некоторых племенах)
запреты на общение вдов и вдовцов даже с другими членами семьи, ибо горе — заразно. И мы —
психотерапевты — лучше других знаем, что феномен психического заражения — это не миф, и
сами подвержены ему. Поэтому терапевтическая работа с горем всегда предполагает гораздо
большую частоту супервизий в сочетании с индивидуальными и групповыми сессиями
дебрифинга для самих терапевтов.
Эта глава названа «Собственная работа горя», хотя в психоанализе общепринятым является
введенное Фрейдом понятие «работа скорби», впервые упоминаемое в статье о меланхолии [81].
Эта статья подробно анализируется в одной из моих предшествующих монографий [62] и,
безусловно, лежит в основе упомянутых выше исследований Дж. Боулби [5], поэтому ограничимся
только этими обобщениями и установлением приоритетов. Там, где на протяжении тысячелетий
люди оставались в роли пассивных наблюдателей горя и постепенного уменьшения тяжких
страданий, Фрейд первым увидел целостный психический процесс, имеющий свои
закономерности течения и разрешения, увы, далеко не всегда успешного.
В итоге была разработана терапевтическая техника, которая была подобна и адекватна
естественным механизмам функционирования психики и таким образом способствовала
максимальной реализации этих механизмов в ситуации переживания травмы.
Глава 13
Общебиологические и общепсихологические закономерности травм
Уже в процессе работы над этой книгой мой американский друг и коллега профессор Генри
Лотан предоставил мне ряд дополнительных идей для осмысления, которые позволили несколько
расширить уже изложенные представления на основе сопоставления физических и психических
травм, а также путем проекции этих общих закономерностей на большие группы людей и социум
в целом. Эти идеи, с одной стороны — предыстория, а с другой — обобщение, мне представляется
уместным представить именно здесь, когда многие частности уже в той или иной мере были
обозначены. Одновременно я попытаюсь расширить представления читателя о некоторых
аспектах психоаналитической теории травмы.
В обыденном, впрочем как и в сугубо медицинском, понимании определение «травма»
соотносится преимущественно с телесным повреждением или нарушением целостности тела,
следствием чего является «раневой процесс», завершающийся выздоровлением или (в тяжелых
случаях) приводящий к инвалидизации. Я уже достаточно давно изучал хирургию, но еще помню,
что раны бывают открытыми и закрытыми, зияющими, асептическими и осложненными
вторичной (присоединившейся) инфекцией, заживающими первичным или вторичным
натяжением, не оставляющими последствий или завершающимися тяжелыми (келоидными)
рубцами, требующими дополнительного хирургического вмешательства (с нанесением по сути
новой раны, но уже в безопасных условиях хирургического отделения и при минимизации боли).
Некоторые (легкие и поверхностные) травмы остаются фактически незамеченными. Любой
психотерапевт найдет здесь множество аналогий. Но мы не должны упустить главное: основное
