 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
4
то есть — вызываться вирусами, бактериями, травмами или токсинами. С этим согласились далеко
не все. Тем не менее этот подход долгое время оставался преобладающим, и даже в 80-е годы XX
века выдающийся российский ученый П. Снежневский чуть не получил Государственную премию
СССР за открытие вируса шизофрении. К чести Снежневского, он сам же позднее признал свою
ошибку.
Однако оппонентов у Крепелина было достаточно и в период его научного творчества.
Например, К. Г. Юнг еще в 1907 году опубликовал небольшую работу «Психоз и его содержание»,
где пытался обосновать факт того, что все проявления тяжелого психического расстройства строго
детерминированы предшествующими переживаниями пациента [86]. Затем эти идеи получили
дальнейшее развитие в системной монографии О. Блейлера, посвященной шизофрении [4], при
этом сам автор отмечал, что вся его книга представляет собой не что иное, как «распространение
идей Фрейда» на эту форму психического страдания. К Фрейду мы еще вернемся в следующем
разделе, так как многие из его идей на протяжении длительного периода существовали и
развивались параллельно официальной психиатрии.
Постепенно накопление клинических данных привело к существенному расширению
представлений о психических страданиях. Для легких и «стертых форм» психических нарушений
стало использоваться определение «малая психиатрия», а грубые формы, в центре которых лежал
тот или иной тяжелый симптом или синдром, стали более «размытыми», так как
«концентрические круги», расходящиеся вокруг «нозологического ядра» (депрессии, паранойи,
шизофрении и т. д.), многократно пересекались.
В 1906 году вышла чрезвычайно важная работа Тилин-га [128], где указывалось на
принципиальное значение преморбидного (существовавшего до болезни) склада личности как
самостоятельного фактора, обусловливающего последующую специфику психического
расстройства пациента, особенно применительно к так называемым функциональным психозам.
Вслед за Тилингом Рейсе [124] на большом клиническом материале обосновал, что та или иная
форма аффективного расстройства зависит от предшествующего развития характера. В итоге
установленные Крепелином резкие границы выделенных им форм психических расстройств стали
еще неопределеннее, и становилось все более очевидным, что в психиатрии (в отличие от
соматической медицины) в большинстве случаев мы имеем дело не с «болезнями», а с
обусловленными психической конституцией конкретной личности реакциями, которые (даже при
воздействии абсолютно идентичных психотравмирующих факторов) могут появиться, а могут и не
появиться. Таким образом, был сделан существенный (я бы сказал даже — исторический) шаг в
развитии психиатрии — от медицинской нозологии к конституциологии, где вновь появлялась
личность пациента, ее индивидуальные особенности и ее неповторимая история развития. Но, увы,
этот шаг оказался чрезвычайно коротким. И очень скоро нозологический подход снова стал
преобладающим. В результате на многие десятилетия было «заморожено» развитие
профилактического и психотерапевтического направлений в психиатрии, а центр активности
сместился в область диагностики и психофармакологической коррекции симптомов, все больше
удаляясь от страданий конкретного пациента.
Тем не менее именно этому краткому периоду развития психиатрии мы обязаны появлением
таких понятий, как «тревожно-мнительный характер» (Суханов, [69]), «психастеническая
конституция» (Жане, [114]), «мифо-маническая конституция» (Дюпре, [100]) и некоторых других.
Само понятие «психической конституции», как представляется, наиболее точно было определено
Крау-зом [117], который объединял этим термином главным образом унаследованные,
органически присущие и определяющие стиль поведения и деятельности субъекта признаки,
влияющие на развитие его личности, а также степень его сопротивляемости негативным влияниям
среды. Соперничество клинико-анатомического направления (возглавляемого Крепелином) и
конституциональной психиатрии было, как уже отмечалось, недолгим, хотя и достаточно жестким.
Один из ярких приверженцев Крепелина — знаменитый психиатр Ф. Ниссль, например, был
уверен, что даже для истерии со временем будет найдена гистологическая основа, а всяческие
психологические исследования неврозов называл непроизводительной тратой времени, сравнимой
с изучением психологии прогрессивного паралича [123]. Самое слабое место приверженцев
патоло-го-анатомических подходов к психиатрии состоит в том, что даже в тех случаях, когда
после 30—40 лет страдания пациента, например, шизофренией на вскрытии и удается найти некие
гистологические изменения мозговой ткани, вряд ли возможно доказать, что они являлись
