 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
82
избираются представителями титульной нации.
Не хочется брать на себя роль Кассандры, но будущие поколения, скорее всего, будут
относиться уже к постевропейской цивилизации. Хорошо это или плохо? Если встать в
нарциссическую позицию европейца, то плохо. Впрочем, точно так же реагировали бы
современники позднего периода египетской цивилизации или любой другой. Если смотреть на это
объективно — это не хорошо и не плохо, ибо неизбежно. О других вариантах «решения
проблемы», которые мне как европейцу омерзительны, я уже писал и не буду повторять.
Терроризм — это следствие чего?..
Вернемся к главному вопросу. Если мы хотим покончить с терроризмом, то неизбежно должны
подумать о будущих поколениях (15-18-летних), откуда терроризм уже на протяжении
десятилетий черпает силы и сторонников, а также о том, на основе чего и как формируется
«террористическое мировоззрение».
К сожалению, у меня нет статистики и серьезных психологических исследований социального
терроризма подростков, который буквально захлестнул Россию и США после первых крупных
терактов (2001—2004). Но мои американские коллеги, уделившие звонкам о минировании школ и
убийствам, совершенным подростками в период после сентября 2001 года, более пристальное
внимание, в большинстве случаев обнаружили, что ведущими мотивами «малолетних
террористов» являлись: протест против давления властных структур (собственных, юношеских и
преподавательских организаций) и обесценивание человеческих отношений. Разве не те же
факторы (даже навскидку) проявляются в расстрелах сослуживцев в армейской среде? Еще раз
повторим: протест против давления властных структур и обесценивания человеческих отношений
принимал самые различные формы — от, казалось бы, безобидных до поражающих своей
жестокостью. При одних и тех же побуждающих мотивах. С этой точки зрения уместно задать еще
один вопрос: так ли уж сильно отличаются анонимный звонок о мнимом минировании школы от
расстрела одноклассников или массового захвата заложников? Количественные ли это отличия
или качественные (с точки зрения мотивов преступления и способствовавших ему факторов)?
Психической травме были посвящены основные части этой книги, но здесь уместно еще раз
подчеркнуть, что «этническая психическая травма» (нанесенная иной этнической группой) —
всегда имеет качественно иные содержание, смысл и последствия...
В данном случае мы не говорим о противодействии терроризму — те, кто встали на этот путь и
уже запятнали себя кровью, вряд ли повернут назад. Ничто не внушает такого оптимизма. Но
можно ли предложить какие-либо механизмы профилактики развития террористического
мировоззрения и следующего за ним действия? В обществе существует достаточно широко
распространенная точка зрения, согласно которой «терроризм — это следствие деятельности
террористов». Не заблуждение ли это? И даже если принять эту точку зрения как верную, то тогда
возникает второй вопрос: а следствием чего является появление самих террористов и
террористического мировоззрения? Вопрос, пока фактически не осмысленный.
О чем стоит подумать?
Может быть, нам стоило бы больше думать о том, созданы ли реальные условия для того,
чтобы социальные активисты (прежде всего — молодые люди) имели возможности для выражения
своих мнений и точек зрения (каковы бы они ни были)? Существуют ли в современных обществах
действенные механизмы, которые позволяют отдельным людям, профессиональным, религиозным
или национальным группам быть услышанными? Возможно ли вообще создание такой ситуации,
которая будет побуждать социальных активистов самого различного толка к сотрудничеству? Как
обеспечить формирование более безопасной, ответственной, надежной и более прогнозируемой
социальной атмосферы, где люди смогут актуализировать свои цели и потребности, не прибегая
для утверждения своих идей к ущемлению свободы окружающих?
Как известно, одним из «лозунгов» террористов является: «Чем больше жертв, тем больше они
поймут». И, несмотря на безусловный цинизм этой фразы, может быть, стоит предположить, что
мы чего-то не понимаем или не хотим понять?
Террорист-смертник — это не только немыслимая жестокость и варварство. Это еще и
послание. И как бы ни были ненавистны нам террористы, мы не можем не признать жертвенность
таких смертоносных посланий. Почему бы не спросить: «Что мы должны понять?» Есть типичное
