 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон, Эрнест Росси: «Человек из февраля»
59
диссертантам.)
Росси: Что, на Ваш взгляд, указывает здесь на неоднозначность?
Эриксон: Три фразы клиентки: «Да ничего особенного», "Я не умею плавать" и
«А что мне делать, когда я ныряю?»
Росси: Вы считаете, что слово «нырять» обладает несколькими значениями?
Эриксон: Да она же сама об этом говорит!
Росси: Что Вы хотите этим сказать?
Эриксон: Что ключ к ответу содержится в вопросе клиентки: "А что мне делать,
когда я ныряю?"
Росси: Объясните, наконец, что Вы имеете в виду?
Эриксон: Ну, смотрите. Разве Вы спрашиваете, что Вам делать, когда Вы
ныряете? Всем и так ясно: раз Вы ныряете, то именно этим Вы и занимаетесь. А вот
клиентка спрашивает, что ей делать. Следовательно, для нее слово «нырять» имеет
какой-то более глубокий смысл, чем обыкновенное погружение в воду.
Росси: Мне кажется, что это не более чем гипотеза.
Росси: [В 1987] Мое скептическое отношение объясняется тем, что я в тот момент
был не в состоянии не то что принять – даже услышать то, что Эриксон нам пытался
доказать. Его выводы в отношении символических и метафорических значений слов
показались мне фантастически необоснованными. Мою интерпретацию слияния слов
«нырять», «жить», «давать» он отнес к рангу спекуляции. Но сам же он, как мне
кажется, разбираясь с вопросом клиентки «А что мне делать, когда я ныряю?»,
зашел в своих выводах о многозначности слишком далеко. С моей точки зрения, в
этом вопросе нашла свое отражение несколько забегающая вперед рефлексия по
поводу страха воды: подумайте сами, если клиентка не могла даже подойти к воде, то
что же ей нужно было делать, если бы пришлось нырнуть?
Вот она, Вавилонская башня неоднозначности. У каждого человека свой
жизненный опыт; мы, используя множественность значений, вкладываем
неповторимый, уникальный смысл в свои знания – ив результате получаются
совершенно различные выводы, предположения и оценки. Именно поэтому то, что
безоговорочно обосновано для одного человека – абсолютно неприемлемо для
другого. И именно из-за этого так трудно создать единую универсальную религию, а
также единую психотерапевтическую методику.
1.46. Какрефрейминг, скрытые утверждения и терапевтические
аналогии,
использующие любовь, ослабляют психологическую травму;
косвенное разрешение
травматической ситуации; как ассоциации с устойчивыми навыками ослабляют страх;
незнание и подсознательное обучение
Эриксон: Скажи, пожалуйста, как бы тебе хотелось научиться плавать?
Клиентка:
По-моему, самое лучшее – это заполучить инструктора. А вот Линда
научилась плавать, отталкиваясь от плотика. Тоже хороший способ.
Эриксон: Я всегда вспоминаю мальчика Джесона, который изо дня в день ходил на
небольшой пруд и долго сидел там на мостках. Он говорил: «Я совершенно уверен, что уж этим
летом обязательно научусь плавать. Это так же верно, как и то, что Бог создал зеленые
яблочки.» Прошло много лет – а он так и не научился плавать. Как ты считаешь, ему можно
было помочь?
Клиентка: Наверное, надо было столкнуть его в воду. А ведь он мог испугаться. Нет, надо
было помочь ему по-другому.
Эриксон: А как?
Клиентка: Надо было сказать ему, что вода хорошая и что бояться ее не надо, что плавать
– очень здорово.
Эриксон: Думаю, что слова бы ему не помогли.
Клиентка: Вы правы.
Эриксон: А теперь я тебе расскажу об одной девушке. Она очень хотела научиться
плавать, хотя смертельно боялась воды. Как только вода доходила ей до лодыжек, ее охватывал
панический ужас. Однажды сестра этой девушки пошла купаться, а сама она осталась на берегу.
