 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
заключается в том, что он борется против навязчивых идей, бросается на них в атаку, ид¸т на приступ, -
в отличие от страдающего неврозом страха, старающегося избегать приступов страха. Речь ид¸т об
особом типе невротических реакций на психопатический ананказм, прич¸м такая реакция способствует
превращению ананкастической психопатии в реактивный невроз навязчивых состояний.
И совсем по-другому обстоит дело при сексуальном неврозе, где борьба за удовольствие -
характерный признак сексуально невротической реакции. Страдающий сексуальным неврозом
стремится к удовольствию и именно поэтому терпит фиаско. Он вед¸т охоту за наслаждением, но
наслаждение - побочный эффект, за которым нельзя «гоняться», ибо оно всегда должно быть следствием
и не может быть объектом намерений. Охотясь за счастьем, можно только спугнуть его, борясь за
наслаждение, можно его просто не заметить. К форсированной интенции добиться сексуального
наслаждения присоединяется форсированная рефлексия в процессе сексуального акта. Однако излишек
внимания оказывает не менее патогенное действие, чем излишек целеустремл¸нности.
Из примера со страхом ожидания становится ясно, что страх воплощает в реальность то, чего он
боится. И точно так же, как страх делает реальностью то, чего он боится, усиленное желание делает
невозможным то, на что оно направлено. Этим и пользуется логотерапия, пытаясь подвести пациента к
парадоксальному желанию или осуществлению именно того, чего он так боится.
При невротическом страхе перед страхом, свойственном неврозу страха, и при невротическом
страхе перед навязчивостью, свойственном неврозу навязчивых состояний, мы имеем дело со страхом
перед чем-то ненормальным, тогда как форсированное стремление к мужской потенции или женскому
оргазму, с которыми мы встречаемся в случаях сексуального невроза, представляет собой не страх перед
чем-то ненормальным, а преувеличенное желание чего-то нормального. Но что было бы, если бы мы
связали желание с чем-то ненормальным и, таким образом, «расстроили бы планы невроза»? Что было
бы, если бы мы побудили и подвели пациента с фобией к попытке пожелать того, чего он боится (и это
хотя бы на мгновение удалось)? Если я, как человек с нарушенной потенцией, подч¸ркнуто «хочу»
совершить коитус, то есть усиленно на него нацелен, и, тем самым, делаю этот коитус невозможным,
что будет, если я, как страдающий агарофобией, также «подч¸ркнуто» захочу потерять сознание? Если
нашим пациентам уда¸тся сформировать у себя парадоксальное намерение в отношении того, чего они
боятся, то подобное психотерапевтическое мероприятие оказывает на пациентов с фобиями
удивительно благотворное влияние. В тот самый момент, как пациент научается «заменять» страх
парадоксальным намерением, он лишает свой страх движущей силы.
Рис. 13
Сказанное станет яснее на конкретном примере. Для этого мы ещ¸ раз рассмотрим случай одного
молодого коллеги, страдавшего сильной гидрофобией. Изначально у него наблюдалась значительная
вегетативная лабильность. Однажды он протянул руку своему начальнику и заметил, что стал сильно
потеть. На следующий раз в аналогичной ситуации он уже ожидал усиленного потоотделения, и
страх ожидания значительно усилил выделение пота страха через поры. Мы порекомендовали своему
«гидрофобному» коллеге при соответствующих обстоятельствах, когда его охватит ужас в
ожидании усиленного потоотделения, предпринять именно то, с чем он когда-то столкнулся —
начать «усиленно потеть». «До сих пор из меня выделялся всего лишь литр пота, - сказал он себе (как
впоследствии потом рассказывал нам), — теперь же из меня должно выделиться десять литров!» И
каков результат? После четырех лет страдания фобией он смог совершенно избавиться от не¸ в
течение одной недели при помощи рекомендованного нами способа, и для этого оказалось достаточно
всего лишь одного сеанса!
Такие результаты терапевтического воздействия свидетельствуют не в последнюю очередь о том,
что так называемая краткосрочная терапия бывает не только быстрой, но и успешной, прич¸м хотя она
не претендует на то, чтобы быть глубинной психологией подсознательного, но е¸ нельзя и считать
поверхностной психологией. Впрочем, противоположностью глубинной психологии является не
